Та сторона мира
Шрифт:
Она что-то пробормотала, я схватил ее за плечо и сжал.
— Ясно? — прошипел я.
— Д-да!.. — простонала она.
Я отпустил ее и открыл дверь в коридор. Там пока никого не было; я вышел из комнаты и закрыл дверь за Пимой. Мы побежали на цыпочках в сторону другого, противоположного лестнице конца коридора. Там должна была быть пожарная лестница, и она действительно оказалась на месте. Пропустив Пиму вперед, я вышел за ней, закрыв за собой окно. Спуск не занял много времени, холодные перекладины лестницы, как оказалось, не слишком ее пугали. Едва спустившись на землю, мы наткнулись на большой «коммодор». После нескольких секунд лихорадочных размышлений я потянул Пиму за Руку.
— Ключ!
— Нам повезло, — прошептал я Пиме. — Мы сидим в «коммодоре-форте». Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями — там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим «бастаадом», вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
— Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
— Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар… — Она покачала головой.
— Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. — Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки «подмененных» и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть — тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
— Этот твой Вуди неправ, — неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на «ты».
— Почему ты так считаешь? — спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
— Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник — хотя это невозможно — то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Это весьма странное дело. — Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. — А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
— Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
— Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
— Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом. Ничего, — повторила она и посмотрела на меня.
— Все ясно, то есть ничего не ясно. Кто-то хочет направить меня к Дональду Инглхардту, и ему это удается. Сразу же после этого кто-то, может быть тот же самый, убивает нанятого специально для того, чтобы сыграть передо мной твою роль, двойника. Или кто-то совсем другой. Честно говоря, не вижу в этом особого смысла. В одном только я уверен — что та Пима не покончила с собой. Тебя тоже искали… А! Кстати! Где ты была?
— Я взяла отпуск и поехала к подруге на озеро Эри, но по дороге передумала и просидела в каком-то отеле у Северной автострады. Потом вернулась домой… и нашла ее…
— Вот почему тебя не могли найти. Подставили ту, другую, и одновременно искали. Если бы ты оставалась в отеле… — Я замолчал, но, видимо, слишком поздно. — Идем спать? — быстро спросил я.
Она кивнула, уставившись в чашку. Я пошел наверх и приготовил постель, а потом из шкафа внизу достал мягкий спальный мешок и подушку. Принеся из холла куртку, я положил ее на кресло, не желая при Пиме вынимать из нее оружие и по-киношному прятать под подушку. Пима отнесла посуду в кухню. На лестнице она обернулась и сказала:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил я и проводил ее взглядом до самого верха, пока она, не оборачиваясь, не исчезла за углом.
Я разделся и влез в спальник. Лежа в темноте, я курил и размышлял. Я выкурил четыре или пять сигарет, ничего особо интересного так и не придумал и в конце концов пошел наверх. Мы встретились на лестничной площадке, а когда я взял ее на руки и понес в комнату, она прошептала мне на ухо:
— Если бы я не видела тебя сегодня в деле, подумала бы, что у тебя нет никаких шансов распутать это дело — слишком уж медленно ты соображаешь…
Я проснулся, как только Пима выскочила из постели и начала одеваться. Не открывая глаз, я пытался догадаться по шороху отдельных предметов гардероба, что именно она сейчас надевает. Встал я, лишь услышав из кухни звон посуды и шипение кофеварки. Побрившись и приняв душ, я вошел в кухню, чувствуя, что уверенности в себе мне явно не хватает. Пима стояла ко мне спиной, расставляя на столе чашки, и чувствовала себя, похоже, точно так же. Я мягко поцеловал ее в шею и сел за стол. Она села напротив, но не произнесла ни слова. Все так же молча мы позавтракали.