Табакерка из Багомбо
Шрифт:
— Кого я вижу! — воскликнул Эрл. — Неужто старина Чарли?!
Чарли был по–прежнему худощавым и стройным; возраст выдавала лишь седина в густых волосах. Лицо, кое–где тронутое морщинами, излучало уверенность и мудрость, хотя Эрлу показалось, что на губах по–прежнему играет едва уловимая усмешка. На самом деле старина Чарли почти не изменился, и студенческие отношения, несмотря на сорокалетний перерыв, с новой силой возродились в сознании Эрла. Совершенно непроизвольно он почувствовал себя обиженным холопом, тупым и грубым. Единственным способом защиты оказался
— Давненько не виделись, а, Эрл? — произнес Чарли своим по–прежнему глубоким, энергичным голосом. — Отлично выглядишь.
— За сорок лет много воды утекло, — откликнулся Эрл, нервно вцепившись пальцами в обивку дивана. И только после этого вспомнил про Мод, которая, напряженно поджав губы, стояла у него за спиной. — Прости, Чарли, познакомься, это моя жена Мод.
— Удовольствие, которое я вынужден был отложить на долгие годы, — с поклоном заметил Чарли. — Мне казалось, что я с вами давно знаком. Эрл очень много рассказывал про вас в колледже.
— Как ваши дела? — спросила Мод.
— Гораздо лучше, чем я мог предполагать еще полгода назад, — ответил Чарли. — Какой у вас великолепный дом. А как эта штуковина называется? — положил он руку на консоль теле–радио–аудиокомбайна.
— Это? — не скрыл удивления Эрл. — Это ТВ–блок.
— ТВ? — сдвинув брови, повторил Чарли. — ТВ? А–а, это аббревиатура от «телевидение», верно?
— Чарли, ты шутишь, что ли?
— Ничуть. В мире более полутора миллиардов бедолаг, которые никогда в жизни не видели ничего подобного, и я — из их числа. Не опасно потрогать стеклянную часть?
— Экран? — с трудом хохотнул Эрл. — Нет, конечно. Сколько угодно.
— У мистера Фримэна, наверное, экран раз в пять побольше нашего, — холодно заметила Мод. — Очевидно, поэтому он и пошутил, что никогда не видел такого маленького телевизора.
— Ну ладно, Чарли. — Эрл резко нарушил молчание, возникшее в комнате после реплики Мод. — Чем мы обязаны чести видеть тебя у нас дома?
— Воспоминаниям о юности, — ответил Чарли. — Случайно оказался в вашем городе, вспомнил, что…
Чарли не успел договорить. Его прервала появившаяся компания в составе Лу Конверса, фотографа и молодой симпатичной журналистки из журнала «Прекрасный дом».
Фотограф, представившийся просто Слоткин, немедленно взял бразды правления в свои руки и, похоже, не собирался выпускать их до окончания визита. Он категорически прекратил все разговоры и деятельность, не имеющие отношение к фотографированию.
— Так, показуйте ваш упаковка! — на странном ломаном языке потребовал Слоткин.
— Багаж? — не понял Эрл.
— Упаковкой, — вступила в разговор журналистка, — мы называем обстановку и оборудование жилища. Суть репортажа в том, что вы вернулись из кругосветного путешествия, а вас уже ждет полностью, так сказать, упакованный дом — в нем есть все, что может понадобиться человеку в жизни.
— О–о…
— Так и есть, — подал голос Лу Конверс. — Абсолютно,
— Ага, они вииграли конкурц.
— Он продал свой завод и отошел от дел, — пояснил Конверс.
— Мы с Мод решили, что пора немного подумать и о себе, — заговорил Эрл. — Мы много лет ограничивали себя, вкладывали деньги в бизнес и так далее. Потом дети выросли, а мне предложили за завод большие деньги, мы немножко как бы сошли с ума и подумали: «А почему бы и нет?». После чего пошли и заказали себе все, о чем когда–то мечтали.
Эрл бросил беглый взгляд на Чарли Фримэна, который с легкой улыбкой тихонько стоял в стороне, явно изумленный всем происходящим.
— Мы с Мод начинали в двухкомнатной конуре в районе доков, — продолжил Эрл. — Не забудьте это вставить в статью.
— У нас была любовь, — добавила Мод.
— Да, — кивнул Эрл, — и мне не хотелось бы, чтобы у людей сложилось впечатление, будто я какое–то чванливое ничтожество, родившееся с мешком денег и хвастающееся всем этим. О нет, господа! Это — итог долгого и трудного пути. Запишите это. Чарли помнит, как мне в юности приходилось зарабатывать себе на учебу.
— Эрл пережил тяжелые времена, — подтвердил Чарли.
Оказавшись в центре внимания, Эрл почувствовал уверенность и уже стал рассматривать появление в своей жизни Чарли как своего рода великодушный жест судьбы, как отличную возможность свести старые счеты раз и навсегда.
— Тяжелыми они были не из–за работы, — многозначительно и с нажимом уточнил он.
— Не спорю, — удивленный внезапной жесткостью Эрла, кивнул Чарли. — Наверное, работа была не тяжелой. В любом случае, все это было так давно, что я мог запамятовать.
— Я говорю о том, что очень тяжело жить, когда все на тебя смотрят сверху вниз только потому, что ты родился не в богатой семье.
— Эрл! — с удивленной улыбкой воскликнул Чарли. — Конечно, в нашем студенческом братстве дураков хватало, но никому из них даже на минуту не могло прийти в голову посмотреть сверху вниз…
— Будем зниматься! — объявил Слоткин. — Готовить гриль, клеб, саладт, большой кровавый кусок мяса.
Горничная извлекла пятифунтовый шмат стейка из морозильника, и Эрл положил его на решетку гриля.
— Поторапливайтесь, — сказал он. — У меня нет под руками целой коровы. — За улыбкой он попытался скрыть раздраженность тем, с какой легкостью Чарли отмахнулся от его студенческих страданий.
— Стоять! — крикнул Слоткин. Полыхнули магниевые вспышки. — Хорошо.
После этого вся компания перебралась в дом. Эрл и Мод позировали во всех комнатах поочередно, поливали растения в оранжерее, читали книжные новинки у камина в гостиной, открывали нажатием кнопок окна, беседовали с горничной в прачечной, обсуждали меню, выпивали в баре зала для приемов, расположенного в цоколе здания, разглядывали доски в мастерской, стирали пыль с коллекции ружей в кабинете Эрла.