Табель первокурсницы
Шрифт:
— Детская возня, — устало пробормотал гвардеец.
Я не стала дожидаться развязки, просто не могла позволить себе такой роскоши. Я перехватила инъектор и ринулась вперед, вопреки словам железнорукого и вопреки собственному желанию. Нынешний праздник Рождения Дев запомнится мне надолго. И не только мне.
Ринулась совсем не как леди, а поползла. Неэлегантно, на четвереньках. Не от гвардейца, а к нему. Вернее, к двум, распластанным в снежной каше мужчинам. Лед колол руки, чулки набрякли от воды, кожа зудела, шея ныла, сердце билось, инструментариум казался тяжелым, а я сама себе неповоротливой
Наконец-то, зазвонил тревожный колокол. Сперва один, потом второй. Линок лежал первым. Я схватила его за руку, кожа казалось холодной. Как у покойника, — шепнул голос в голове. Я выщелкнула тонкое шило.
Железнорукий снова взвыл, и моя рука, как по команде, замерла. Словно только этого и ждала. Ждала, чтобы кто-то остановил меня.
А ведь противоядия так мало, — пришла непрошенная мысль, — Кто знает, хватит ли его на двоих, не лучше ли…
— Выходит, не все отравленные равны пред тобой? — услышала я насмешливый голос гвардейца и почувствовала отвращение. К себе.
Быстро, боясь передумать, я воткнула шило в предплечье травника. Воткнула прямо сквозь сукно, не заботясь о чистоте или о правильности действий. Инъекции бывают разные. Помню, брату вводили раствор от болотной лихорадки, вводили прямо в голубоватую вену, строго следя, чтобы… Матушка выгнала меня из покоев Илберта, больше возмущаясь не самим фактом присутствия незамужней дочери в спальне мужчины, пусть тот тысячу раз ее брат, а тем, что я не проявляла ни малейшей склонности к обмороку, с интересом заглядывая целителю через плечо, в то время как она не расставалась с нюхательными солями.
Что-то часто я стала вспоминать матушку. И известий из Кленового сада давно нет. Не к добру…
Я вытащила шило, немного торопливее, чем надо, но внутренний голос продолжал шептать о том, что противоядия мало. Смертельно мало.
Я посмотрела на Криса. Показалось или рыцарь или пошевелился? Дернулся, словно магия седовласого гвардейца продолжала жалить его.
Кто-то вскрикнул, послышался топот сапог, женский голос звал Серых именно к ней, на что с другого конца площади, ей резонно ответили мужские, в том плане, что им помощь тоже не помешает.
Дыхание Линока стало глубже и размереннее, словно то, что сжимало его сердце, вдруг исчезло. А может, я просто фантазировала на пустом месте, ведь коросту нельзя почувствовать, пока не станет слишком поздно. Я отпустила руку травника и бросилась к Крису, но тот лежал слишком далеко, в двух бесконечных шагах…
Знаете, так бывает, чем сильнее торопишься, тем хуже будет результат, когда больше всего на свете боишься споткнуться, обязательно спотыкаешься. Я так торопилась, что выронила иньектор. В свое оправдание могу сказать, что ползать на площади мне раньше никогда не доводилось. Но звучало это так себе. Я задела коленом бедро травника, охнула, коробочка инструментариума выскользнула из ладони и зарылась в снежную кашу, прямо у сапога гвардейца. Лучше бы змеиную нору нырнула, по крайней мере, я бы не так испугалась.
— И что ты сейчас будешь делать? — зарычал белобрысый, адресуя вопрос то ли мне, то ли противнику.
Я подняла голову, встречаясь взглядом с гвардейцем. В его глазах не было ни триумфа, ни торжества. Лишь усталость, словно все это он видел уже не раз, и ему до смерти надоело смотреть один и тот же спектакль.
— А ты? — переадресовал вопрос старый солдат, и поддел сапогом снег, отбрасывая коробочку инструментариума обратно ко мне. Если бы он отрастил за спиной крылья и вознесся бы к Девам, я не смогла удивиться больше.
— Я… я… — слов не было, что, правда, не помешало мне вцепиться в инъектор.
— Вы делаете неправильные выводы, леди, — спокойно ответил седовласый.
Крики раздались ближе, на площади появились Серые, и кто-то указал руками на нас, кто-то продолжал причитать и чего-то требовать, от «прекратить безобразие» до «позвать сюда самого Князя».
— Стоять на месте! — крикнул рыцарь в грязном плаще, беря на прицел метателя гвардейца и его пленника.
Железнорукий застонал, тогда, как седовласый спокойно поднял руки. Белобрысый упал в снег, перекатился и… получил пинок под ребра от мужчины в мокром сюртуке, именно он еще недавно сидел, привалившись к пивным бочкам и мастерски изображая пьяный сон. Мастерски потому что сейчас его взгляд был ясным, как и рука с ножом, что прижался к горлу белобрысого.
— Поднимайтесь, Ивидель, — раздался голос, и магистр Виттерн протянул мне руку.
Я ухватилась за нее, и едва не расплакалась от облегчения. Все кончилось. Серые здесь. И магистр. Все, на самом деле кончилось! Вот только Крис…
Словно услышав мои мысли, Оуэн застонал, заворочался, поднял голову, обводя площадь мутным взглядом.
Я сделала шаг вперед
— Нет, Астер, — милорд Йен схватил меня за руку, за ту руку, в которой был зажат инструментариум.
— Но он же…
— Знаю, — перебил магистр, и было что-то в его голосе, что-то заставившее меня посмотреть ему в глаза, одни нормальный, а второй изуродованный полуприкрытым веком, — Вы, как маленькая, Астер, если наши травники исследуют это вещество, то, возможно, смогут излечить и остальных больных.
— А как же Крис?
— Сотни больных, Ивидель. Тысячи против одного! — он тоже посмотрел на мотающего головой рыцаря.
— Площадь оцеплена, — отрапортовал еще один рыцарь с арбалетом, и я узнала в нем давешнего артиста на ходулях, ногу он все же немного подволакивал.
Раздавались отрывистые команды, кто-то отгонял зевак, кто-то уверял, что ничего страшного не случилось, в свете разрушенной купальни, звучало неубедительно.
— Отконвоировать всех в острог, — отдал приказ тот, кто изображал пьяного.
— Этих двоих в Магиус, — перебил его Виттерн, отпуская мою руку.
Крис еще раз мотнул головой, становясь на четвереньки, с губ сорвался стон. Тихий, почти неслышный. Он поднял голову и посмотрел на меня. Посмотрел так, как никогда раньше, и вряд ли посмотрит в будущем. Вены на лице вздулись, рисунок чешуи на шее стал ярким и выпуклым, словно не набросок смертельного художника, а работа скульптора. Экзекутора, что высекает на живой плоти.
Стон сменился хрипом, а в глазах промелькнуло что-то грустное. Промелькнуло и погасло. Именно так убивает короста. Тихо и быстро, сжимая и не давая делать вдох. Или не давая сердцу ударить, или…