Табия из двух сердец и снега

Коулл Вергилия

Брови у него были прямые, ровные, вразлет. От теплого поцелуя, оставленного на коже, ее колени предательски ослабели. Сегодня ночью этот красавец-лорд будет принадлежать ей, или Элли съест собственную некрасивую шапку!

– Я не видела ваше фото, – покачала она головой и смущенно прочистила горло от предательской хрипоты.

– Вы меня боитесь? – усмехнулся он.

Элли еще раз откашлялась и чуть спасовала: выдернула руку, вытерла взмокшие ладони о свою уродскую длинную черную юбку.

– Я – женщина рациональная, милорд.

– Тень… – мягко

поправил он.

– Тень, – кивнула Элли. – Я привыкла делать все правильно, не ошибаться. В этом особняке никто не встретил меня, даже слуг нет, но мне пришлось войти внутрь, потому что на улице такой мороз, и я сильно замерзла… – Тут очень хорошо и правдоподобно получилось вздрогнуть, будто вернулся озноб. – Никто не представил меня вам, а вас – мне.

– Что ж, по-моему, мы и сами отлично представились друг другу. Да и нужны ли нам официальные представления после того, сколько бумаги мы перепортили, общаясь друг с другом?

Он снова взял ее руки в свои, сжал крепче, чуть опустил веки, читая по памяти:

– «Мне кажется, я так влюблена, что узнаю вас даже с завязанными глазами, Джеффри. Заведите меня в темную комнату, оставьте там совершенно одну, а затем зайдите в полном мраке – и все равно я пойму, что это именно вы. По единому прикосновению руки определю в вас моего Джеффри. Не верите? Проверьте».

Лорд вдруг резко стиснул пальцы Элли, и она тихо ахнула.

– Мы не в темноте, и я вас касаюсь. В письмах вы обещали узнать меня и в более сложных обстоятельствах. А сами начали звать милордом и ни разу не вспомнили мое имя.

Сердцебиение у Элли участилось, и она не знала, то ли это от жгучей зелени мужских глаз, то ли от досадного промаха.

– Я… растерялась, – честно призналась она, потому что правда – всегда лучший помощник в сложном деле, – я не ожидала, что вы так…

– Что я так?.. – выжидающе напрягся он.

– Что мы так…

– Мы – что, Элли?..

– Что вы так красивы, и что мы так быстро найдем общий язык. Вот! – наконец выпалила она.

Лорд выпрямился, посмотрел на нее и мягко улыбнулся, будто хищник, удовлетворенный игрой с добычей.

– Ну, – вздохнул он и полез во внутренний карман сюртука, – теперь, когда я доказал вам, что я – это я, настала ваша очередь, Элли. Вы-то мне свое фото как раз присылали.

С этими словами Тень вынул из кармана простой бумажный прямоугольник. Элли увидела знакомый образ: молодая, но вся какая-то изможденная женщина с сухим тонким лицом и впалыми блеклыми глазами, со стянутыми в строгий пучок светлыми волосами, одетая в чопорную белую блузку с кружевами и длинную черную юбку, стояла в неестественно напряженной позе с Библией в руках. В горле у Элли пересохло, но опасность обычно лишь придавала ей сил. Непринужденным жестом откинув с плеча темный локон разметавшихся в беспорядке волос, она храбро улыбнулась.

– Простите меня, Тень. Я действительно вас обманула. Видите ли… я на самом деле влюбилась в вас во время нашей долгой переписки и прикипела к вам душой так, что верила, что смогу узнать даже в темноте. Но я опасалась, что

вы… разочаруетесь, меня увидев. Да, вы писали, что ищете в даме своего сердца не красоту, а душу, но вряд ли в мире найдется хоть один мужчина, который не желает видеть рядом с собой хотя бы более-менее симпатичное лицо, а не уродку. Я боялась… боялась, что не понравлюсь вам. Поэтому отправила вам фото, которое считала лучшим, чем собственное.

Обрамленные густыми темными ресницами глаза лорда расширились, и он побледнел.

– Вы… – кажется, у него даже подходящих слов сразу не нашлось, – вы решили, что вот ЭТО лучше, чем вы сами?!

– Да, – сказала Элли и скромно опустила взор, чтобы скрыть торжество в глазах. – Я знаю, что вы представляли себе другую девушку, а может, ее и полюбили. Теперь вы имеете право выгнать меня отсюда взашей.

– А кто же она? – задумчиво проговорил Тень, явно не собираясь никуда ее выпроваживать. – На обратной стороне стоит штамп Монастырского приюта для девочек.

– Моя коллега. Мы преподаем в приюте вместе. Естественно, я отправила фото с ее разрешения, да она и сама предложила, когда услышала о моих страхах… – тут Элли спохватилась и нахмурилась. – Но вы не думайте, у нее уже есть жених. Она выходит замуж.

– Для набожной приютской учительницы вы довольно ловко лазаете по заборам, – вдруг расслабленно рассмеялся Тень и отбросил фотокарточку на стол, как нечто уже совершенно неважное.

– Откуда вы узнали?! – вспыхнула Элли.

– Видел следы на снегу. Перед воротами, а потом – за ними. Кстати, я опаздывал, за что, конечно, должен перед вами извиниться, и ожидал, что найду вас на дороге совсем окоченевшей. А вы – молодец, не растерялись!

Элли украдкой глянула: не издевается ли? Но, похоже, Тень действительно восхитился ее смелостью, и она приободрилась.

– Ну, я правда очень замерзла. Удивилась, что никто не встречает. Побоялась насмерть простудиться.

– Еще раз простите, Элли, – он снова произнес ее имя, смакуя каждый звук, и все клеточки внутри ее тела сладко заныли в предвкушении. – Это дом моего деда, на самом деле, я тут нечастый гость, и пришлось улаживать кое-какие дела в столице, чтобы вырваться. Вообще, я собирался вам сказать, как рад, что вы все же решились на эту встречу. Понимаю, какой рискованный шаг для молодой девушки: поддаться на уговоры жениха по переписке, отправиться в самую глушь в какой-то заброшенный домишко, чтобы отпраздновать с ним встречу Нового года, дрожать от страха перед неизвестностью…

– О, Торнтон-холл оскорбится за то, что вы назвали его заброшенным домишкой, – рассмеялась Элли, теперь уже с удовольствием вглядываясь в красивое мужское лицо. – У каждого здания есть душа, вы не знали? И мы живем в довольно прогрессивном веке. Слава богу, прошли те времена, когда незамужняя женщина могла отправиться куда-либо лишь в сопровождении отца, брата, мужа или дуэньи. Фаина ЛеКлер недавно устроила на площади Свободы забастовку и добивалась того, чтобы женщины получили право голосовать, вы ведь слышали об этом?