Табу
Шрифт:
Но Хэйсу никогда не приходило в голову, что Дария ведет двойную игру, цель которой – не уменьшить их трудности, а, наоборот, сделать их непреодолимыми.
На первый взгляд советы Дарии помогали развязать гордиев узел. Но в итоге они вели лишь к большим пересъемкам, изнурительным для звезд и операторов. Часто ей удавалось подсказать решение, которое было самым дорогостоящим и трудновыполнимым. Хэйс, не способный противостоять ее своеобразной логике, если Дарии не нравился какой-то отдельный момент, требовал пересъемки всей сцены. Результатом являлись задержка намеченного расписания съемок и тысячи долларов, летевшие в трубу. Усовершенствования,
Многие из предложений Дарии по изменению сценария казались дельными, на йоту улучшали эпизод в отдельности, ослабляя фильм в целом таким образом, что это становилось заметным только недели или месяцы спустя. Потому что ее советы разжижали психологическое и романтическое напряжение, динамику сюжета, который первоначально содержался в сценарии. Отдельные сцены как будто становились ярче, одновременно все больше нарушая общую гармонию фильма, создавая эклектику. В сущности, эпизоды становились поверхностными. Это было как раз то, что нужно Джозефу Найту.
Таким образом, фильм стал подобен причудливому узору, общий замысел которого был известен лишь его создателю. Потому что сверхзадачей умных советов Дарии было не улучшить уровень ленты, а, наоборот, как можно больше затянуть время съемок и окончательно измотать и деморализовать исполнителей и съемочную группу.
И за каждым сказанным Дарией словом, каждой неожиданной идеей стоял Джозеф Найт.
Шло время. Каждая задержка в съемках, каждый конфликт со звездами, каждая замена в съемочной группе становились немедленно известными Найту. Он продолжал свою сложную шахматную партию, подкармливая Хэйса идеями, которые на первый взгляд спасали положение, но в итоге приближали дело к неминуемому краху. Так как Джозеф Найт породил этот замысел, он лучше, чем кто-либо другой, знал, как обескровить свое бывшее детище.
Итак, с помощью Дарии Найт делал все возможное, чтобы добавить Хэйсу головной боли.
Между тем на «Монак пикчерз» фильм, содержащийся в строжайшем секрете Джозефом Найтом и Оскаром Фройндом, медленно миновал подготовительный этап и вступил в период съемок. Все в этом замысле было противоположно монстру, создаваемому с грандиозной помпой на «Континентал».
Картина пока не имела названия. На студии «Монак» считали, что это будет очередная лента второго разряда, не имеющая какого-либо важного значения, делавшаяся нахрапом при минимальных затратах. Ожидалось, что это будет просто трейлер, довесок к какому-нибудь детективу или музыкальной комедии, которыми славилась студия.
Только Джозеф Найт и Оскар Фройнд знали, что собираются создать на самом деле.
Самые блестящие таланты Голливуда были привлечены Найтом к участию над его сверхсекретным проектом. Среди них были сценаристы, дизайнеры по костюмам, выдающийся композитор и один из лучших продюсеров в Голливуде.
Режиссером после тщательных поисков был назначен Серж Лавицкий, польский эмигрант, который начал свою карьеру в качестве дизайнера съемочной площадки и стал к этому времени одним из самых талантливых режиссеров в Голливуде после целого ряда конфликтов из-за оригинальности его взглядов на искусство и своеобразия дарования, конфликтов, которые самым плачевным образом отражались на его статусе. Лавицкий был необузданным, взрывчатым, но совершенно блистательным режиссером, с необычным пространственным видением – в ранние годы он был художником в Париже.
Джозеф Найт, с его безошибочным чутьем на людей, сумел найти Лавицкого и заинтересовать его художественными и драматическими перипетиями фильма, который он задумал. История развивалась в эпоху Депрессии, и многие сцены должны были сниматься в Нью-Йорке. Для Лавицкого это было прекрасной возможностью поднять ленту на уровень символа агонии нации, вызванной страданиями прошедшего десятилетия.
Лавицкий был в восторге. Он с головой окунулся в работу, чувствуя невероятный прилив творческих сил.
В течение первых недель подготовительного этапа съемок фильма Найт принял несколько неординарных решений при распределении ролей, изумивших его коллег.
На роль героини, которую трагическая судьба разлучает с возлюбленным, он выбрал Ребекку Шервуд, красивую, но малоизвестную актрису из «Коламбии», которую пригласили по контракту на время съемок фильма. Это была молодая исполнительница с замечательным, своеобразным лицом, одновременно невинным и чувственным, с прекрасными актерскими возможностями. Единственной причиной, из-за которой она до сих пор не стала звездой, была необычная двойственность образов, создаваемых ею перед камерой, сложность ее индивидуальности, делавшей ее неподходящей на роли стереотипных героинь и «плохих девчонок», милых сердцам продюсеров тридцатых годов.
Джозеф Найт не мог не заметить полифоничной глубины ее голоса и скрытую печаль в глазах. Другие режиссеры просто не знали, что можно с нею сделать. Но Джозеф Найт видел, каким образом можно превратить Ребекку в героиню, которая была ему необходима.
Самое неординарное, связанное с главным героем, решение, о котором долго еще будут вспоминать как о событии десятилетия, было принято Джозефом Найтом буквально под носом у Оскара Фройнда.
Актера звали Сэмуэль Рейнз. Стаж его работы в Голливуде исчислялся двадцатью годами. Он играл частных детективов, плутов, полицейских, летчиков, солдат – характер этих ролей требовал от него мужественности. Его контракт с «Монак» постоянно возобновлялся. Одновременно он снимался на других студиях в бесконечных сериях второразрядных лент. Его внешность была немного зловеща, но классически красива. Голос его был низок – качество, используемое во многих незаметных характерных ролях. Он выглядел нестандартно, было что-то неуютное, тревожащее воображение в мужском начале его персонажа, и операторы инстинктивно не любили иметь с ним дело.
Но Джозеф Найт усмотрел в его мужественном облике и гипнотизирующих темных глазах качества, которые его вполне устраивали. Прослушав в его исполнении отрывок из текста роли героя, он обнаружил, что в голосе Рейнза присутствует неуловимый оттенок нежности, который никто не замечал до того.
На этот раз Оскар Фройнд был недоволен выбором Найта.
– Этот парень – ничто, – сетовал он. – Второстепенный характерный актер, и ничего больше. Если вы сделаете его героем фильма, обречете ленту на верный провал, еще не начав.
– Давайте попробуем его снять вместе с Ребеккой, – возразил Найт. – Посмотрим, правы ли вы.
Кинопроба была сделана неделей позже. Игра Сэмуэля Рейнза в паре с Ребеккой Шервуд не оставляла никаких сомнений в правоте начинающего продюсера. Подобно молодому Хэмфри Богарту, Рейнз прекрасно справлялся с ролями злодеев и негодяев. Но настоящее чудо произошло тогда, когда его пугающая мужественная внешность появилась в качестве атрибута положительного героя. От него исходила внутренняя энергия и мощь, соединенная с впечатляющей чувственностью.