Табула Раса
Шрифт:
– Вот досада, разбудили. Надо идти.
– А толку? Пока дойдёшь, и без тебя уже всё потушат. Да и пожарники наверняка уже приехали. Лучше постарайся поспать. Тебе же через полтора часа вставать, в Москву ехать на работу.
– Пожалуй ты права. Но как тут спать в таком грохоте?
– Ухо подушкой накрой.
– Точно. Какая у меня жена умная.
– А то!
* * *
Когда люди обсуждали, кому ехать в Городок, никому в голову не пришло спросить Агату. А с её точки зрения, это было совершенно неправильно. Это было вообще глупо, детям одним отправляться в неизвестность без собаки, тем более, такой мудрой, как Агата. Поэтому, когда Валерка остановил свой скутер у Барминцевской калитки, хитрая собачонка прыгнула мальчишке на колени, пока Полина устраивалась сзади, и спряталась под полой расстёгнутой куртки. Конечно, было тесновато, но Агата готова была потерпеть. Вот только бы Полина не заметила, а то ведь прогонит, да ещё в доме запрёт. Сам-то Валерка, и это Агата точно знала, прогнать её не решится, потому как уважает.
Таким образом, собачонка оказалась включённой в экспедицию.
Валерке, кстати, тепло маленького собачьего тельца, было очень приятно и придавало какую-то особую уверенность.
И пока остальные щучьепадинцы собирались на Поляне собраний, призываемые гулом Вечевого рельса, отважные разведчики: Валера, Полина и Агата уже мчались на мотоцикле по обочине в сторону Городка.
Ох уж эти обочины! Проносясь по трассам на автомобилях, мы редко обращаем на них внимание, но теперь у одной из обочин появился реальный шанс отомстить за такое пренебрежение.
Правда, поначалу обочина вела себя почти прилично. Это было необходимо, чтобы путешественники потеряли бдительность.
Лишь в одном месте, где до катастрофы под дорогой протекал ручей, забранный в трубу, обочина вместе с дорогой провалилась, и ребятам пришлось преодолевать этот провал пешком по мокрой, как губка земле, на руках протаскивая своё транспортное средство. Это было нелегко, поэтому Полина, наконец, заметившая Агату, даже не стала ругать ни её, ни Валерку, пыхтя под тяжёлым скутером.
Это препятствие, было хоть неприятным, но честным. Солнце ещё не встало, но было уже достаточно светло, к тому же, красноватая муть уже почти совсем рассеялась, и видимость была хорошей. Ребята заблаговременно заметили препятствие и преодолели его, хоть и не без труда, но без потерь.
Но когда по краям дороги сомкнулся лес, обочина поняла, что настал её звёздный час, и решила поиздеваться над путешественниками по полной программе. В ход пошло всё: камни, палки, выбоины, бугры, кусты, хлещущие ветками по лицу, и пыль. Не та, зыбучая, что покрывала дорогу, а самая обыкновенная, забивающаяся в нос, глаза и хрустящая на зубах.
Маленький скутер проваливался в ямы, подпрыгивал на буграх и спотыкался о камни, но его отважный экипаж, помня о своём долге, продолжал двигаться вперёд. Каждый из троих ощущал себя первопроходцем, отважным разведчиком, от мужества которого зависит судьба всех обитателей Щучьей Пади.
Агата для пущей важности, даже уселась на задние лапы в надёжном кольце Валеркиных рук, и положила передние на руль. Собачонка отважно смотрела вперёд, готовая встретить любую опасность лицом к лицу. Точнее мордой к морде.
И тогда обочина пустила в ход своё самое главное оружие – лужу. Эта лужа образовалась на обочине несколько лет назад. Как-то раз, один из водителей-дальнобойщиков, почувствовав необходимость срочной санитарной остановки, съехал с дороги, глубоко промяв глинистую обочину колёсами своего тяжелогруженого трейлера. Потом эти колеи неоднократно размывались дождями и талыми водами, и в результате образовалось целое озерцо длиною более трёх метров. В нём даже стала расти ряска и завелась всякая водяная мелочь вроде жуков-плавунцов и комариных личинок.
Вот в эту-ту ловушку и въехали на приличной скорости отважные разведчики. Лужа радостно хлюпнула и приняла незадачливых путников в свои объятия из грязных брызг. Особенно досталось сидевшей сзади, Полине. Весь романтический настрой подлая лужа смыла начисто. Валерка газанул, чтобы вырваться на сушу, но лужа отпустила путешественников не слишком охотно и потом ещё долго мечтательно чавкала им вслед.
Полина приготовилась высказать Валерке все, что она думает о таких, как он «шумахерах», но тут лес расступился и ребята выехали на холм перед Городком. Совершенно пустое шоссе лежало перед ними, как на ладони.
Обычно по ночам здесь сияло ожерелье фонарей, уютно светились окошки придорожных магазинчиков и кафе, призывно горели вывески бензоколонок.
Теперь здесь не было ничего!
* * *
Жители посёлка постепенно собирались на Поляне собраний. Главным их чувством было полнейшее недоумение: пожара нигде не было, тусклое красное зарево уже окончательно погасло, а Санька Раскольников всё продолжал лупить по Вечевому рельсу.
Профессор Синельников не выдержал первым.
– Может быть, кто-нибудь, наконец, объяснит, что тут происходит? И, пожалуйста, молодой человек, прекратите этот безобразный грохот. Вы нас всех совершенно оглушили.
Санька покорно опустил свою колотушку и только теперь почувствовал, как он устал. У него даже заболели руки и плечи. Он слегка поёжился от устремлённых на него взглядов и, виновато вздохнув, отошёл к краю поляны.
Александр Петрович решил, что момент для объяснения настал. Он поднял руку, призывая к вниманию, потом значительно покашлял и заговорил:
– Значит так, тут у нас такое дело…
И замолк. Он вдруг растерялся, чего не случалось с ним уже, как минимум, лет тридцать.
Да, он успел уже побывать на дороге, своими глазами увидел автомобиль с отрезанным передом, потопал ногами по крыше утонувшего в пыли Форда Раскольниковых. Посмотрел в двенадцатикратный бинокль в сторону Ненаглядова и Заречнова, потрогал, понюхал и даже попробовал на язык странную, невесть откуда взявшуюся пыль, но так ничего и не понял. И теперь даже не представлял, как объяснить всё увиденное. Старик беспомощно обернулся на Виктора Барминцева, но тот тоже не решался взяться за объяснения. Тогда слово взял Алексей Раскольников: