Табула Раса
Шрифт:
Он вышел за калитку и зашагал в сторону Барминцевых, но по дороге вспомнил, что идёт без штанов, и вернулся одеться поприличнее.
Пока ходил туда-сюда, пока искал в темноте комнаты нормальную одежду, прошло довольно много времени, и к калитке Барминцевых Панин подошёл одновременно с Танюшкой Раскольниковой.
Панин поморщился. Не любил он Раскольниковых. И козу эту вертлявую, Таньку он тоже не любил. Время почти час ночи, детям давно спать пора, а она всё бегает по чужим участкам. А вот сейчас чуть не толкнула пожилого человека, лишь бы первой в калитку проскочить. Ну и молодёжь пошла!
Александр Петрович в досаде от этой встречи едва не повернул восвояси, но любопытство победило, и он вошёл в калитку.
Из темноты кустов смородины его яростно облаяла, раздражённая всей этой ночной суетой, Агата, и Панин сердито погрозил в сторону кустов клюкой, с которой для солидности ходил последние годы. Агата и Александр Петрович терпеть друг друга не могли и при каждой встрече высказывали друг другу взаимные претензии. На равных.
Из-за глупой собачонки Панин добрался до крыльца дома, на котором стояли взволнованные Вера Кирилловна, Марина Александровна и Варя Барминцева, с заметным опозданием, и так и не понял того, что сбивчиво объясняла Танька. Впрочем, понять эту сороку вообще было мудрено – балаболит, что не попадя, да ещё и тараторит так, что и слов-то толком не разобрать. Какие-то утонувшие и разрезанные машины, какая-то пыль…
А пожар-то где?
Тут Вера Барминцева, наконец, заметила Панина и спустилась к нему.
– Ох, здравствуйте, Александр Петрович. Как хорошо, что вы пришли. А то мы тут с Мариной прямо растерялись.
Она помогла Панину подняться на крыльцо и подвела к стоящему там креслу.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Александр Петрович не спеша уселся, установил клюку между колен, сложил узловатые ладони на рукоятке и строго спросил:
– Да что тут творится-то? Толком объясни.
– Да мы сами пока ничего не поняли. Вроде катастрофа произошла какая-то. Дорога разрушена, вместо неё какая-то пыль. Алексеева машина по самую крышу в эту пыль провалилась.
– А ты сама, что ли видела? – Уточнил Панин.
– Да вот Таня рассказывает.
– Нашла, кому верить. Да я этой балаболке не поверил бы даже, если бы она собственное имя назвала бы.
– Это ещё почему? – Обиделась Марина Раскольникова за дочь.
– Да потому, что яблочко от яблоньки недалеко падает.
Бедная Барминцева так растерялась от этой грубости, что не нашлась, что и сказать, а у Раскольниковой старшей злобно сузились глаза. Сейчас она этому пню трухлявому всё выскажет. Мало не покажется.
Но тут накалившуюся атмосферу разрядил весёленький мотивчик из кинофильма «Игрушка». Это затрезвонил звонок на калитке Барминцевых.
Агата тотчас взорвалась раздражённым лаем. По её мнению, ночка выдалась через чур беспокойной. Следом за ней загавкали Марк Августус Виктурос-пятый, и Грей.
– Развели псарню, – буркнул Александр Петрович сердито, – Верка, иди, уйми их, а то порвут кого-нибудь.
– Кто бы это мог прийти ночью? – Спросила Вера Кирилловна, испуганно поёживаясь.
– Женщина! – Презрительно фыркнул старик. – Трусиха! Так и быть, пойдём вместе посмотрим. Но если меня твоя шавка укусит, я её в Бобровке утоплю.
– Тебя самого там утопить надо, – обиженно и сердито прошептала Таня вслед Панину и показала его удаляющейся спине язык.
За калиткой стояла Наталья Сосновская.
– Вера, прости, что так поздно. Валерка у вас?
– Привет, Наташа. Сейчас нет. Что-то произошло на дороге, и Валерка с Санькой в Заречное побежали.
– Пешком? Ночью? Они с ума сошли?! – Наталья Павловна схватилась за сердце.
– Наташа, вот тут, Танюшка рассказывает, что дорога разрушена. Какую-то машину буквально разрезало пополам. В ней находились люди. Почему-то не работают мобильники. Поэтому Полина поехала на велосипеде в Ненаглядово, а мальчишки побежали в Заречное. Надо же срочно врачей вызвать, полицию. Витя с Лёшей остались на шоссе с пострадавшими. Вот только Танюшка вернулась.
– Я тоже вернулась, – сказала Полина, подходя к калитке.
Все обступили её.
– Что там произошло?
– Мама, там такое творится! Нам сейчас надо срочно приготовить постели на веранде. Папа с дядей Лёшей сейчас сюда принесут пострадавших в аварии.
– Зачем? – Удивилась Барминцева.
– Больше их деть некуда. Они там прямо на дороге лежат. Все в крови. И врача вызвать не удаётся.
– Ну вот, что я вам скажу, – буркнул Панин, – видно шизофрения штука заразная.
– Ладно, – вздохнула Вера Кирилловна, – про шизофрению мы потом как-нибудь поговорим, а пока надо всё приготовить. Пошли, девочки. Варя, ты принеси постельное бельё из шкафа на втором этаже, Поля, а мы с тобой принесём запасную кушетку из сарая.
– Я вам помогу, – сказала Наталья.
– И мы с Таней поможем, – подхватила Марина Раскольникова.
Женщины пошли к сараю, обсуждая по дороге предстоящее дело, а Панин, сердито плюнул им вслед.
Ну, до чего же глупые существа эти бабы. Кому-то что-то там померещилось, и они как глупые курицы раскудахтались. Ведь ясно же, что такого, о чём тут говорили девчонки, просто не может быть, потому, что не может быть никогда.
Он даже решил было уйти домой и выкурить ещё одну сигарету, но подумав, всё-таки остался.
К тому времени, когда Бармицев с Раскольниковым принесли на носилках раненного Максима, на веранде уже всё было готово. Аккуратистка Наталья Павловна даже пол успела помыть на скорую руку. А Танюшка Раскольникова принесла ещё два запасных фонарика «Летучая мышь» на батарейках.
Вид несчастного привёл в ужас не только впечатлительных женщин, но и умудрённого жизнью Панина.
– Верка, что это с ним? – Спросил старик испуганным шёпотом.