Тафгай 3
Шрифт:
Судья дал свисток, тем более шайбу наш вратарь зафиксировал, болельщики на трибунах разом притихли. Наверняка многие вспомнили подобный эпизод в матче сборной СССР со сборной Швецией 1970 года. Там тоже Коноваленко получил коньком в голову, ему тогда досталось в переносицу. Наш врач Тамара Иоффе через калитку выбежала осторожно на лёд. Виктор Сергеевич не шевелился. Потянулись долгие секунды. И наконец, наш прославленный голкипер пошевелился, с помощью тех партнёров, кто был сейчас на льду, приподнялся и под оглушительные
– Михалыч, я шайбу поймал? – Спросил он ошарашенного Севу Боброва.
– Всё нормально, Виктор Сергеевич, отдыхай, - похлопал его по плечу главный тренер. – Вова Минеев давай на лёд!
– Ты мне скажи, я шайбу поймал? – Коноваленко как робот повторил вопрос.
– Сергеич, взял намертво! – Крикнул Коля Свистухин.
– Мужики, я шайбу поймал? – Осоловелыми глазами вратарь посмотрел на нас.
– Сергеич, иди в раздевалку, полежи, скоро корреспондент из Москвы подгребёт интервью брать для журнала «Sports Illustrated», - сказал я.
– Не люблю я давать эти, б…ь, интервью, - махнул рукой с зажатой до сих пор в ловушке шайбой Коноваленко и пошагал в раздевалку, сопровождаемый нашим врачом.
– Шок, - пожал я плечами. – Крови нет, сотрясения тоже. Вот что значит шлем новой конструкции.
***
– Казимир, это чего сейчас такое на льду делается? – Фрезеровщик Данилыч в очередной раз снял с носа очки и стал их усиленно тереть грязным носовым платком.
– Чего, чего, - зло зашипел Казимир Петрович. – Три броска в створ, и счёт уже 6 : 3. Отличились Михайлов, Петров и Харламов.
– Да я не слепой! – Данилыч вернул свои старомодные окуляры на место. – Я спрашиваю делать-то чего? Ещё восемь минут терпеть и для меня скорая помощь срочно потребуется! Инсульт миокарда и хрен кто откачает! Казимир прости, если чем тебя в жизни обидел. Я один раз у тебя фрезу притырил без спроса, и так иногда по мелочи кое-чего брал, - стал исповедоваться другу фрезеровщик.
– Хрен с ней с фрезой! Вы играть там сегодня собираетесь! – Крикнул на площадку Казимир Петрович.
***
Пока Михайлов, Петров и Харламов радовались третьей заброшенной шайбе я подъехал к нашему второму вратарю Володе Минееву, который смотрел на меня большим как у выброшенного на улицу щенка глазами сквозь решётки вратарского шлема.
– Миней, ты чего подобосрался? – Спросил я. – Соберись и делай всё как на тренировке. И тебе не их бояться надо, - я кивнул в сторону ЦСКА, - а меня. Я тебе такие пилюли пропишу в раздевалке, если ещё одну пропустишь, мозги враз на место встанут, только лицо полностью посинеет. Понял?
– Да, - тихо мурлыкнул Минеев.
– Громче! Не слышу! – Я рявкнул, чтоб паренёк немного пришёл в себя.
– Да! – Гаркнул наш молодой вратарь и уже более осмысленно посмотрел мне в глаза.
– Теперь верю, - я легонько шлепнул паренька по шлему и поехал в центральный круг вбрасывания.
Не знаю, либо Вова Минеев меня испугался, либо просто пришёл в себя, но следующие четыре минуты стоял он великолепно. Вообще иногда полезно покричать перед выходом на площадку, чтобы согнать оцепенение и зажатость из-за излишнего волнения.
– А хорошо играет наш второй вратарь, - ухмыльнулся Сева Бобров, когда в очередной раз Минеев отразил очень опасный выпад Валеры Харламова.
– Чуть-чуть подобосрался в начале, а сейчас наоборот подсобрался, - поддакнул я. – Японское цунами!
На площадке пока мы нахваливали игру Минеева, тройка Михайлов, Петров и Харламов так завертели атаку, что Толик Фролов не утерпел и заплёл ноги Михайлову подцепив того клюшкой. Судья высшей категории Егоров из Челябинска, который кое-какую грубость нам в игре прощал, сейчас выписал Фролову две минуты штрафа.
– Вот и испробуем нашу новую бригаду меньшинства, - почему-то улыбнулся Сева Бобров.
Вообще после того, как мы очень много пропускали в меньшинстве, Всеволод Михалыч решился на эксперимент, на одной тренировке взял и перепробовал всевозможные сочетания. Даже трёх нападающих и одного защитника выпускал играть в численном меньшинстве. В итоге остановились на следующей расстановке: я – чтоб выигрывать вбрасывание и прессинговать на синей линии защитников нашего соперника, защитник Юра Фёдоров, чтобы стеречь пятак, Саша Куликов с правым хватом направо и цепкого в отборе нападающего Колю Свистухина налево, чтоб веселее было. Новое построение в защите при игре в меньшинстве назвали – «Бобровский ромб».
Судья Егоров из Челябинска убедился, что все готовы к возобновлению игры, посмотрел на секундомер, на котором должно было остаться три с половиной минуты до финальной сирены, и бросил шайбу на лёд. Вбрасывание мне пришлось выгребать из-под клюшки Вовы Петрова. Тарасов смекнул, что Михайлов, Петров и Харламов сегодня его палочка выручалочка и выпустил их на реализацию численного преимущества. Плюс от ЦСКА вышли два защитника капитан команды Виктор Кузькин, по прозвищу Акула, и молодой защитник с убойным броском Саша Гусев, которого все армейцы и не только они звали Гусь.
– Кулик выноси! – Чуть ли не всей обороняющейся четвёркой крикнули мы Куликову, к которому отлетела шайба от меня из правого круга вбрасывания.
И Саша от души запустил с навесом шайбу к воротам скучающего дублёра Третьяка, Николая Толстикова. Мы, не сговариваясь, разом выехали из своей зоны защиты, и заняли на рубеже синей линии оборону, выстроившись по схеме три - один. Трое на самой линии и я один впереди на лихом коньке с длинной клюшкой в руке. ЦСКА тоже вернулись на свою половину и под свист наших трибун двинули в атаку.