Тафгай 6
Шрифт:
— Пас! Пас! — Заблажил катящийся параллельным курсом Мальцев. — Пас, б…ь, Малыш!
Но Александров уже ничего не слышал и не соображал, даже со скамейки запасных чувствовалось, что Боря сейчас либо забросит сам, либо расшибётся вдребезги! Резкий бег «Малыша» со сменой направления сбил с толку сразу двух защитников свердловского «Автомобилиста», катящихся спиной к своим воротам. Один игрок обороны качнулся влево, а другой ушёл вправо и открыл для Бориса дорогу к воротам через центр. Доли секунды и уже никого кроме свердловского голкипера Вити Пучкова не осталось на пути «Малыша». Резкий бросок с пяти метров, прыжок вратаря и трибуны разочарованно ахнули, так как счёт в матче стал 0 : 1 в пользу московских хоккейных гастролёров.
— Малорик, «Малышатина»! Малорик! — Одобрительно загудели запасные игроки, поздравляя катящегося вдоль борта Борю Александрова.
— Как, Михалыч, годится? — Усмехнулся Борис.
— А чё ты раздухарился?! — Неожиданно для себя вспылил Бобров. — Ты так забрось московскому ЦСКА. Кстати нам с ними играть 14-го. Свердловск ещё вчера в первой лиге околачивался. Юра Чичурин замени нашего принца Уэльского.
Боря Александров отчаянно перескочил через борт, швырнул свою клюшку в проход и крикнул:
— Да, пошли вы все! Если не нравлюсь, могу хоть завтра уехать в Усть-Каменогорск!
— Был бы здесь Иван, он бы тебя за уши на лёд вытащил. — Пробормотал Всеволод Михалыч.
— Был Иван! И нет Ивана! Всё б…ь! — Махнул рукой слишком юный и горячий гений прорыва и потопал в раздевалку, не смотря, что в первом периоде ещё оставалось двенадцать минут чистого игрового времени.
— Вторая тройка нападения на лёд, — сказал Михалыч, похлопав по плечу меланхолично спокойного Хельмута Балдериса, а сам подумал, что до призового места в этом сезоне будет ой как тяжко дотянуться. «Спартак» укрепился, парни в ЦСКА за прошлый «серебряный» сезон готовы шайбы зубами ловить, лишь бы вернуть себе пальму первенства, и «Крылышки» с тройкой нападения Лебедев — Анисин — Бодунов тоже готовы биться за самые высокие места. А у меня дети в команде, капризные.
Бобров посмотрел на ледовое поле, а там левый крайний Сергей Капустин обыграв своего визави, укатил за ворота Виктора Пучкова, однофамильца олимпийского чемпиона и чемпиона мира вратаря Николая Пучкова. Витя Жлуктов вломился на пятак в ожидании передачи, но на нём повисли хоккеисты из «Автомобилиста», поэтому Капустин запустил шайбу вдоль борта в сторону синей линии, где её подобрал Валерка Васильев. Могучий замах и под шайбу героически бросился игрок хозяев льда. Бросок в направлении правой штанги, и словно теннисной ракеткой, шайбу клюшкой переправил в пустой угол Хельмут Балдерис. Красный фонарь вспыхнул за заградительной сеткой, и вдруг кто-то из зрителей громко крикнул хоккеистам своей команды, которые печально покатили на скамейку запасных:
— Да, мужики, это вам не «Уралмаш» и «Вторчермет» обыгрывать!
— Сам покажи, как играть надо! — Ответил болельщику кто-то из хоккеистов «Автомобилиста», когда на табло загорелся новый счёт — 0 : 2.
К Всеволоду Михайловичу подбежал второй тренер Владимир Юрзинов и тревожно зашептал на ухо:
— Ты слышал, что Тафгай недавно ляпнул по «Голосу Америки»? Говорит, что русская мафия голову поднимает. Через три года всю страну бандиты на части поделят, и порядки свои бандитские установят. А в Казани уже сейчас организованная преступность сколачивается из подростков.
— Ну? — Недовольно нукнул Бобров.
— Да я так просто сказал. — Пожал плечами Юрзинов. — Что будем делать с молодым, с Борькой Александровым?
— Тренировать, — пробурчал Всеволод Михалыч. — Андропов дал добро на эксперимент.
В воскресенье 8 октября за четыре часа до первой домашней игры сезона я заглянул в наш чикагский универсальный «Chicago Stadium», где кроме хоккейной команды базировался и баскетбольный клуб «Чикаго Буллз». Через двадцать лет баскетболисты Майкл Джордан, Скотти Пиппен и Дэннис Родман здесь знатно пошумят. А сегодня пошуметь и пошалить захотелось лично мне. По катку медленно ползала заливочная машина, техники проверяли, в каком состоянии находятся осветительные приборы, уборщики подметали между рядами мусор, оставленный после баскетбольного матча. В поисках менеджера универсального стадиона мне пришлось двадцать минут побегать, сделав круг с верхних этажей до полуподвальных помещений, где находились хоккейные раздевалки.
— Хэлло, Джек! — Обрадовался я малознакомому мужчине лет сорока, который отвечал за ремонт и функционал всего здания, построенного ещё до второй мировой войны в 1929 году. — Томми Айвен просил помочь в одном серьезном деле. — Я сразу же вытащил на обозрение Джека двадцать баксов, чтобы придать весомости своим словам. — Нужно перекинуть канат через одну из балок, находящуюся над нашей половиной поля. Один конец каната должен свисать до льда, а другой должны будут держать трое крепких парней в проходе между зрительскими секторами.
— К чему такая хреновина? — Буркнул недовольно менеджер стадиона, покосившись на доллары.
— Ты извилинами-то пошевели. — Я вынул ещё десять долларов. — Народ придёт на хоккей, чтобы получить заряд положительных эмоций, а мы «Черные ястребы» что?
— Что? Проиграете что ли сегодня? Вешаться прилюдно будете?
— Молодец, соображаешь? — Я сунул тридцать баксов в карман Джека. — Запомни, я как рукой махну, твои парни должны будут канат на себя потянуть, труп значит, чтобы надо льдом приподнялся.
— А кого первого повесите?
— Кто в карты первым перед игрой проиграет, того и вздёрнем. — Я подмигнул менеджеру и поспешил домой, благо домик, который мы сняли с Болдыревым на двоих, находился в пятнадцати минутах ходьбы.
На улице не смотря на октябрь месяц, стояла замечательная тёплая летняя погода, но мои мысли унеслись далеко от Чикаго в холодный и родной Советский союз. Вдруг до боли захотелось обнять Светку, похохмить со Всеволодом Михайловичем Бобровым, подколоть Борьку Александрова, и кого-нибудь из своих одноклубников по московскому «Динамо», за которое я уже должен был выступать, подёргать за уши в воспитательных целях, конечно.
Глава 4
Отличительной чертой чикагского универсального стадиона, где несколько раз даже устраивался ежегодный съезд коммунистической партии Чикаго, был настоящий музыкальный орган из трёх с половиной тысяч труб. Представьте на минуту: огромный портрет президента Авраама Линкольна, родившегося в семье бедняка, рядом чуть поменьше Владимира Ленина, уже из дворян, и церковный музыкант, играющий на органе коммунистический интернационал на спортивной хоккейной арене, заполненной местными коммунистами. Воистину — весь мир театр!