Тафгай
Шрифт:
— Вижу, хорошо отметили начало турнира, — ухмыльнулся «папа». — А кое-кто вообще всю ночь, где-то в одних трусах бегал, — Александр Тихонович выразительно посмотрел на меня. — Завтра по бабам побежишь уже в чём мать родила, так?
— Тренируюсь по древнегреческой системе, — отрапортовал я. — Но из-за неподходящего климата согласен эксперимент свернуть. Хочу отметить, что цвета нашего прославленного клуба не посрамил, тридцать км накрутил перед сном честь по чести.
— Накрутил он себе на одно место, — пробормотал Прилепский. — Виталич, позанимайся с вратаря индивидуально, — сказал тренер своему помощнику. — Ну, а вы болезные
И народ угрюмо покатил наматывать круги. Затем «папа» заставил нас кувыркаться, падать, вставать с разбегу на колени и ещё бы маленько, то мы бы все поползли по-пластунски, но спустя полчаса Прилепский сжалился и объявил товарищеский мини турнир. На одни ворота встал Виктор Коноваленко — основной наш голкипер, на другие первый запасной Саша Котомкин.
— Первая пятёрка, — сказал главный тренер, делая пометку в журнале. — Защитники: Астафьев, Фёдоров. Нападающие: Мишин, Федотов, Фролов. Вторая пятёрка: Защитники: Гордеев, Мошкаров. Нападающие: Скворцов, Тафгаев и Ковин. Играем до первой пропущенной шайбы, проигравший садится на лавку.
«Ничего себе, — подумал я. — Мы с мелкососами уже вторая пятёрка. Лихо!»
— Мужики, — подозвал я перед двусторонкой своих партнёров по второй пятёрке. — Кова, Скворец на входе в зону атаки сыграем скрест. Вижу по лицам, что не понятно. Всё очень просто. Я пасую в край, допустим на тебя Кова. Ты начинаешь движение с шайбой вдоль синей линии, уводишь защитника за собой и оставляешь шайбу мне. Я на встречном, скрещенном движении влетаю в образовавшийся коридор. Ты, Скворец, входишь в зону параллельно со мной, чтобы замкнуть передачу на дальней штанге. А ты, Кова, заходишь по центру чуть позади нас.
— Тоже получается треугольник, только наоборот, — догадался более сообразительный Сашка Скворцов.
— Точно, — кивнул я.
— А мы? — Спросил наш защитник Вова Гордеев.
— Ты, Гордей, страхуешь в глубине площадки, а ты, Мошкар, закрываешь линию по центру, — дал я самые последние указания.
— Набазлались? — Рыкнул Прилепский. — Давай на точку.
В центральном круге, как и на заводской «Спартакиаде» я встал напротив центрального нападающего Саши Федотова. Ассистент главного тренера бросил шайбу вниз, а «папа» дунул в свисток и нажал секундомер. «Зачем в игре на счёт секундомер?» — подумал я, выбивая шайбу на своего защитника, и откатываясь для обратного паса.
К сожалению, первая комбинация сркест не получилась, Кову очень плотно встретил защитник Юра Федоров и в очень опасную атаку побежал по тому же правому флангу Толя Фролов.
— Пас, Фрол! — Потребовал от него передачи с другого фланга Мишин.
И тут я впервые решил выпендриться. Дело в том, что Фролов пожадничал, пошёл в обыгрыш и я так хорошо к нему пристроился, откатываясь спиной назад, что силовой приём сам просился в данной игровой ситуации. Резкий удар плечом в плечо и от неожиданности Толя так грохнулся, что клюшка улетела куда-то за спину, а сам он шлепнулся на пятую точку и воткнулся по инерции в борт. Прилепский тут же остановил игру.
— Это чё за х…ня? — Накинулся на меня главный тренер и игроки первой тройки нападения.
— Спокойно, — я толкнул, полезшего в драку Федотова, и дал подзатыльник Мишину. — Чистый хит Тихоныч! Спокойно мужики! Локти не поднимал, ноги при силовом приёме не отрывал, в голову не бил. Не в шахматы играем, не в домино, не в карты на раздевание! —
Прилепский дунул в свисток и бессмысленная толкотня прекратилась. Тем более Толя Фролов поднялся на ноги.
— Всё нормально, — потрогал он рукой свою голову. — Живой.
— Где так научился Тафгай? — Подозрительно, как на засланного казачка, посмотрел на меня «папа».
— Я раньше фигурным катанием занимался, когда партнёршу поднимаешь вверх, то так же примерно пристраиваешься, — соврал беззастенчиво я. — Раз, два и хлоп.
— Команду мне не перехлопай фигурист, — пробормотал Прилепский и объявил:
— Вбрасывание в средней зоне.
А вот после второго розыгрыша шайбы на точке, который вновь осталось за мной, я уже попытался сыграть скрест со Скворцовым. И Сашка не подкачал. Он хитро сфинтил, дождался, когда я разгонюсь и выложил шайбу мне на ход. Я влетел по левому флангу, замахнулся и отпасовал на открытого Ковина, который под очень острым углом поразил уже пустые ворота.
— Да! — Вскрикнул я. — Молодчики!
Мы похлопали с юниорами друг друга по каскам. И главный тренер вызвал на лёд следующую тройку нападения: Щевелёв, Свистухин, Пахомов. Пару защитников «папа» менять не стал. С этими ребятами мы разобрались ещё быстрее, разыграв наш проверенный треугольник. Скворцов с шайбой заехал за ворота Коноваленко, отдал пас на Ковина, а Вова на меня. Попасть в касание в пустой угол мне не составило большого труда. Виктор Сергеевич от досады шмякнул клюшкой по перекладине. Следующую тройку мы тоже легко обыграли, и вдруг не выдержал тренер Прилепский:
— Вы, б…ть, играть сегодня, сука, будете или, б…ть, нет?! Вас пионеры, б…ть, возят, сука! Пошла на лёд первая пятёрка.
С этим первым сочетанием вновь получилось жаркое хоккейное рубилово. Во-первых, вбрасывание выиграл Саша Федотов, и более опытные и уже обозлённые первой неудачей игроки полезли на наши ворота с удвоенными силами. Во-вторых, когда отлично проявил себя второй вратарь «Торпедо» Александр Котомкин, защитники «зачистили пятачок» и шайба отскочила ко мне, поочередно в мой корпус въехали Мишин, Федотов и на закуску Фролов. Больше всех опять прилетело Толе Фролову, который кувыркнулся как акробат, перелетев через голову. В хоккее такой силовой приём называют мельница. Со стороны выглядит красиво, а изнутри больно и травмоопасно. Главный тренер мигом остановил игру и послал меня в раздевалку, при этом мою скромную персону смачно полил изобретательной нецензурной бранью. Мне досталось и за фигурное катание, и за незаконченное среднее образование и за тлетворное влияние запада на умы советской молодёжи.
— Тихоныч, ты же видел, что они сами, — сказал я, печально перелезая через борт.
И ещё секунд тридцать выслушивал немного охрипший крик «папы», опять про плохое воспитание, неуважение к сединам и заслугам перед отечественным спортом.
— А пусть не лезут, — махнул рукой я и направился в раздевалку, куда тоже, пусть очень тихо, но долетали отдельные матерные слова.
Глава 27
Как поётся в одной частушке: «Три деревни, два села, восемь девок — один я». Именно так можно было описать мой второй подряд вечер в общежитие областного училища культуры. И накануне в субботу и в этот воскресный уик-энд в маленькую комнатушку близняшек Ани и Тани, набилось ещё шесть девчонок.