Тафгай
Шрифт:
— Го-о-ол! — Закричали довольные трибуны тем, что сейчас хоккеисты, наконец, забегают.
А когда я покатил на скамейку запасных, защитник СКА Козлов как бы невзначай толкнул меня плечом.
— Сучонок, — тихо шикнул он.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся я в ответ.
— Шайбу с подачи Владимира Ковина, номер двадцать второй, забил Иван Тафгаев номер семьдесят первый, — объявил диктор по стадиону.
— Молодчики! — Поздравил мою тройку на скамейке запасных ассистент Виталич.
Однако вместо голевой феерии, ещё на несколько смен опять затянулась тягучая с большим количеством брака, остановок и зацепов игра. И лишь в последние
— Докамандовался! — Высказал мне в раздевалке игрок четвёртой тройки Орлов, растянувшись в кресле.
— Не понял? — Я угрожающе встал и навис над партнёром по команде. — Ваша тройка закончила первый период с минус два! Виталич, — обратился я к растерянному ассистенту «папы», — запиши, во втором периоде играем в три тройки нападения и в две пары защитников, как ленинградцы. Либеральные эксперименты первой двадцатиминутке обнуляем. Есть желание получить в торец? — Я посмотрел на тройку Орлова.
— Лёха? Сергеич? — Орлов ища поддержки, посмотрел на капитана и нашего прославленного вратаря. — Какого х…я?
— Бухать нужно было меньше, — махнул рукой Мишин.
— А ты наливал? — Обиделся Володя Орлов.
— Наливал, не наливал, навозили вас — будь здоров, теперь сушите вёсла, — Коноваленко тоже встал на мою сторону.
Перед выходом на вторые двадцать минут Леша Миши меня тормознул в подтрибунке:
— Помнишь на тренировке, как Фрола посадил на попу? — Улыбнулся он. — Давай так по Ленинграду вдарь. Расшевелим команду.
— Вдарю как «Аврора» в семнадцатом году, — согласился я, тем более на их капитана Козлова уже итак кулаки чесались.
И в первую же смену на лёд выкатилось наше юношеское звено. У армейцев ожидаемо оказались в старте Козлов с Егоровым, и кроме них вторая тройка нападения с центрфорвардом Вячеславом Солодухиным. После вбрасывания шайбой, к сожалению, завладели хоккеисты с города на Неве. И поэтому какое-то время мы пытались как можно строже отпахать в обороне.
А вот когда Коноваленко отбил шайбу перед собой, тут уже наступило моё время. Славу Солодухина я могучим плечом оттёр в сторону и отпасовал вправо на Ковина, получил обратную передачу и повёл тройку нападения в атаку. И перейдя центральную красную линию, я закинул шайбу по высокой траектории в левое закругление, туда, куда первым должен был добраться защитник армейцев Паша Козлов.
— Скворец, не лезь! Уйди на пятак! — Успел крикнуть я своему партнёру по звену, и сам полетел в тот угол площадки.
Козлов, как я и ожидал, пока шайбу выковыривал, пока разворачивался, пока смотрел где партнёры, встал так, что просто невозможно было промахнуться. Поэтому я, разогнавшись как электричка, со всей дури въехал в этого ленинградского здоровяка, деревянный борт жалобно затрещал, а зрители на трибунах взвыли громче, чем после забитого гола. Каска Козлова подлетела вверх, сам он грохнулся там же где и стоял, а шайба отползла прямо мне на крюк. Я в мгновение сделал пас на Скворцова, который послушно ждал передачи перед воротами Шаповалова, и Сашка в одно касание вогнал черный диск точно в угол.
— Го-о-ол! — Заорали болельщики.
— А-а-а! — Заголосила наша скамейка.
— Судья, ты куда, мать твою, смотришь?! — Крикнул, стоящий у борта тренер ленинградцев Пучков. — Нарушение, твою мать!
— Николай Георгиевич, силовая борьба, — развел руки в стороны рефери и показал на центр,
Козлов же встал, потряс головой, отряхнулся от ледяной крошки, подобрал каску, и как ни в чем не бывало, покатил на смену. «Будет мстить», — без сомнения подумал я, усаживаясь на скамейку запасных.
— Мастерски вмазал, — похлопал меня по плечу ассистент главного Виталич. — Сейчас держись. Покалечит.
— Если покалечат, считайте меня комсомольцем, — пробухтел я.
И в следующей же смене, Козлов действительно чуть не выписал мне комсомольский билет и не нацепил комсомольский значок на одно место. Однако я в свое время побывал в таких хоккейных передрягах, что Паше Козлову и не снилось. Поэтому когда капитан армейцев с Невы, в средней зоне летел на меня, я мало того, что вовремя успел присесть, я ещё отдал передачу на Ковина. И пока Козлов перелетал через меня рыбкой, мои пионеры-герои забили третью шайбу, разыграв простенькую комбинацию на двоих. Табло показало 3: 2, а Виталич опять начал причитать:
— Ну, всё теперь тебе точно конец. Козлов — он бешенный. Пока не пришибёт, не успокоится.
— Если он бешенный, чего же его среди здоровых держат? — Улыбнулся я, наблюдая, как на ледовом поле тройка Федотова забивает растерянным ленинградцам четвёртый гол. — Молодчики!
Однако после такой бурной половины второго периода, когда мы сделали счёт 4: 2, игра резко успокоилась. Мы не лезли добивать своего соперника, хотелось сэкономить силы на третью двадцатиминутку, игроки же СКА пытались прийти в себя и нащупать наши слабые места в обороне. Даже Козлов теперь не гонялся за мной, а лишь иногда посматривал исподлобья, думая свои нехорошие думы. Но где-то минуты за три, проезжая мимо капитана ленинградцев, я тихо спросил:
— Чё, Паша, спёкся?
Козлов заревел, как раненый зверь и на глазах судьи двинул меня клюшкой в спину. Я рухнул на лёд и затих. Потом немного подвигал мышцами, вроде всё работает, но вставать решил не спешить. Рефери выписал большой штраф наивному хоккейному хулигану. «Ой, балбес, — подумал я. — Это же целых пять минут игры в меньшинстве и удаление до конца матча!» Затем моё здоровое тело партнёры подняли под мышки и повезли на скамейку запасных.
— Не растрясите, — шепнул я им, — за ноги поддерживай, куда бросил? Вот так, нежнее.
В игре образовалась небольшая пауза, Пучков пытался доказать, что Козлова просто спровоцировали. А я подвигался, попрыгал, и на немой вопрос всей команды о самочувствии, улыбнувшись, ответил:
— Могу сказать однозначно, чувствую себя хреново, но в трудный час бросить команду не имею право. Виталич, записывай. Сейчас большинство разыграем по новой прогрессивной схеме — один защитник, четыре нападающих. И называется она — «конверт».
Спустя ещё минуту, когда все успокоились, а Козлов, громко выражаясь, утопал в раздевалку, ассистент Виталич облегченно перекрестился. На лёд мы вышли в следующем сочетании: закрывать синюю линию поставили защитника Астафьева. По краям расставились Мишин и Фролов. На пятачке перед вратарём встал я. А в центре «конверта» расположился Саша Федотов. Неизвестное построение при розыгрыше лишнего игрока ввело во временный ступор всю четвёрку обороняющихся ленинградцев. И не самоотверженная игра вратаря Шаповалова, не крики тренера Пучкова, не бросающиеся под шайбу защитники армейцев с Невы, ничто не спасло СКА от ещё двух забитых шайб. Первый гол забил я, подставив клюшку под прострел, а второй Леша Мишин, добив шайбу уже в пустые ворота.