Таинства Церкви
Шрифт:
В том же значении, хоть и не столь ярко выраженном, термин использован свт. Василием во 2-й книге Бесед на Шестоднев: «От противоположного к противоположному изменения бывают» [244] .
Напротив, у сщмч. Мефодия Патарского в «Пире десяти дев» мы находим тот же термин, но в качественно ином значении. Говоря о трех периодах человеческого возраста (деском, мужеском и старческом), святитель применяет для описания перемен этих стадий то же самое [245] . Но в трактате «О воскресении» у того же автора глагол применен в смысле изменения естества [246] . Многими отцами применялся и для описания нравственной, духовной перемены в душе христианина (свтт. Василий Великий, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, блж. Феодорит Кирский) [247] .
244
PG. 29. Col. 37.
245
PG. 18. Col. 100.
246
PG. 18. Col. 277.
247
Lampe. Op. cit. P. 850.
Такое качественное отличие между смыслами одного
Вероятно, древнейшее святоотеческое свидетельство о Евхаристии можно найти в творениях мужа апостольского сщмч. Игнатия Антиохийского. Святой убеждал христиан чаще собираться для Евхаристии, ибо через нее «низлагаются силы сатаны» (Послание к Ефесянам. 13). Ревнуя о единстве Церкви, священномученик предостерегал христиан от еретиков-докетов, которые «удаляются Евхаристии и молитвы, потому что не признают, что евхаристия есть ( [248] ) плоть Спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил, по своей Благости» (Послание к Смирнянам. 7). Главный акцент у сщмч. Игнатия, как и у всех писателей первых трех веков по Р. Х., делается на духовно-нравственной стороне таинства. Но все же заслуживает внимания краткое, но веское догматическое замечание священномученика о том, что «Евхаристия есть плоть Спасителя нашего Иисуса Христа» — та Самая плоть, которая пострадала на Кресте, та Самая, которую Отец воскресил. Противостояние докетическому учению отражено через глагол , который здесь говорит о бытийной реалии евхаристического Тела Христа.
248
PG. 5. Col. 713.
Святой мученик Иустин Философ объяснял римским властям в своей Апологии: «мы принимаем это (Евхаристию) не так, как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье, но, как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение чрез молитву слова Его, есть ( [249] ) — как мы научены — Плоть и Кровь Того же воплотившегося Иисуса» (I апология. 66). Вновь евангельское свидетельствует о реальной, бытийной перемене в предложенных на святой трапезе дарах. Этот инфинитив от глагола (быть, существовать) напоминает о Прологе Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово.», а также о свидетельстве Спасителя: « » («Аз есмь»).
249
PG. 6. Col. 429.
Но и сам контекст речи св. Иустина, а также атмосфера гонений и клеветы от язычников, придают свидетельству знаменитого апологета особое значение и вес. Клеветнические обвинения первых христиан в каннибализме можно было бы легко отвергнуть через символическое толкование Евхаристии. Сам факт того, что св. Иустин не использовал такую возможность, является неоспоримым свидетельством верования древней Церкви в действительное присутствие Тела и Крови Христа в Евхаристии.
У св. Иустина мы впервые встречаемся с термином (преложение). Наша плоть и кровь питаются от евхаристических Даров. Здесь этот термин отнесен, по всей видимости, к тому, как через преложение Плоть и Кровь Христа переходят в наши плоть и кровь. Термин еще не отнесен так ясно, как у более поздних отцов, к самому таинству Евхаристии как таковому (преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя). «Эта пища, которая есть Плоть и Кровь воплотившегося Иисуса, — говорит Апологет, — питает наши плоть и кровь , через преложение».
В учении св. Иустина, как и у сщмч. Игнатия, мы вновь находим параллель между таинством Евхаристии и тайной Воплощения. «Каким образом через Слово Божие воплотился [дословно — «оплототворился», — иером. К.] Иисус Христос. таким же образом через молитву слова Его» евхаристическая пища есть «Плоть и Кровь Того же воплотившегося Иисуса» [250] .
Та же мысль звучит и в творениях сщмч. Иринея Лионского. Главным подвигом жизни священномученика была борьба с гностиками, учившими о том, что материя есть носитель зла, и понимавшими спасение как избавление от уз мрачной плоти. Именно поэтому священномученик подчеркивает реальность Воплощения Христова, а также реальность евхаристических Тела и Крови Господних. Он говорит: «Когда же чаша растворенная и приготовленный хлеб принимают Слово Божие и делаются Евхаристией Тела и Урови Христа, от которых укрепляется и поддерживается существо нашей плоти, то как они [еретики] говорят, что плоть не причастна дара Божия, т. е. жизни вечной, — плоть, которая питается Телом и Кровью Господа и есть член Его? И св. Павел в послании к Ефессям говорит: “потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его” (Еф 5. 30), — говоря это не о каком-либо духовном и невидимом человеке, — ибо “дух ни костей, ни плоти не имеет” (Лк 24. 39), — но об устроении истинного человека, состоящем из плоти, нерв и костей, и эта плоть питается от чаши Его, которая есть Кровь Его, и растет от хлеба, который есть Тело Его» [251] . Авторы из лагеря протестантов в свое время обращали особое внимание на другую цитату из того же сочинения священномученика: «Как хлеб от земли, после призывания Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей — из земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения» [252] . Этой мысли они пытались дать толкование о соприсутствии в Евхаристии земного (хлеба и вина) с небесным — Тела и Крови Спасителя. Но такое толкование оказывается явно натянутым и возможно только при вырывании этой цитаты из цельного контекста рассуждений сщмч. Иринея. В приведенном отрывке святой отец говорит о Евхаристии, возражая тем еретикам, которые говорили, что «плоть подвергается истлению и не участвует в жизни. Наше же учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия в свою очередь подтверждает учение. Ибо мы приносим Ему то, что Его, последовательно возвещая общение и единство плоти и духа» [253] . В связи же с упомянутой борьбой сщмч. Иринея с гностиками, данное место, наоборот, имеет смысл, подтверждающий реальность воплощения Слова Божия, и тогда «земное» в Евхаристии — это не простые хлеб и вино, но человеческая плоть Христа, а «небесное» — Его Божество. Такое значение указанной цитаты подтверждается и анализом словоупотребления у святого. Так, в другом месте сщмч. Ириней говорит о вещах «телесных, земных, сложных» [254] в противовес духовным, бестелесным, опровергая гностическое мнение, что твари суть подобия эонов из плиромы. А в толковании слов апостола Павла о том, что «плоть и кровь не наследуют Царства Божия»(1 Кор 15. 50), священномученик прямо говорит: «Что же земное? Созданное (плоть). А что небесное? Дух» [255] . Ввиду такого употребления, термин «земное» в приведенной цитате сщмч. Иринея можно смело заменить на «телесное».
250
PG. 6. Col. 428-429.
251
сщмч. Ириней Лионский. Против Ересей V. 2. 3 // Он же. Творения. М., 1868. С. 581.
252
сщмч. Ириней Лионский. Против Ересей IV. 18. 5 // Там же. С. 468.
253
Там же.
254
сщмч. Ириней Лионский. Против Ересей II. 7. 6 // Там же. С. 150.
255
сщмч. Ириней Лионский. Против Ересей V. 9. 3 // Там же. С. 599.
Еще один библейский глагол, появляющийся у сщмч. Иринея, — (становиться, делаться, происходить). Наподобие того, как в книге Бытия мы читаем, что по Слову Божию все приходило в бытие из ничего (там использована форма ), в Евхаристии «чаша растворения и приготовленный хлеб принимают слово Божие» и « » [256] («бывает, делается Евхаристия Телом Христовым»).
У Оригена и Климента Александрийского мы находим новый термин богословия Евхаристии. Это греческий глагол (творить, делать). Впрочем, по оценке исследователей, у этих представителей александрийской школы стал доминировать символизм. Так, Ориген «не признавал в Евхаристии существенного изменения евхаристических элементов», хотя и не отрицал «присутствия животворящей силы прославленной плоти Христовой с соединенным с нею Божеством» [257] . Поэтому, не останавливаясь на рассуждениях этих учителей Церкви, позиции которых (особенно Оригена) и по другим важным догматическим вопросам не были приняты церковным сознанием, прейдем к евхаристической терминологии признанных отцов периода расцвета православного богословия.
256
сщмч. Ириней Лионский. Против Ересей V. 2. 3 // Там же. С. 581. Греч. текст: PG. 7. Col. 1125.
257
Сильвестр (Малеванский), еп. Догматическое богословие. К., 18972. Т. 4. С. 450.
Свт. Кирилл Иерусалимский в своих поучениях свидетельствует: «Он (Христос) в Кане Галилейской некогда воду претворил в вино, сходное с кровью — и не достоин ли веры, когда вино претворяет в Кровь?» [258] . Параллель с чудом претворения воды в вино говорит сама за себя. Особенно примечательно, что для описания и чуда в Кане Галилейской, и тайны Евхаристии святитель использовал один и тот же глагол, что четко свидетельствует о смысловой нагрузке, вложенной в него свт. Кириллом. Реальность изменения природы Даров видна также в указании святителя на то, что хлеб и вино после освящения — лишь образы, под которыми подаются верным Тело и Кровь Спасителя (Тайноводственные поучения. IV. 3). При этом он ясно учит, что «по совершении призывания хлеб соделывается Телом Христовым, а вино — Кровию Христовою» [259] . Так христиане становятся со-телесными и со-кровными Христу ( ' ) [260] .
258
свт. Кирилл Иерусалимский. Поучение тайноводственное 4 // Он же. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1824. С. 454. Греч. текст: PG. 33. Col. 1097.
259
свт. Кирилл Иерусалимский. Цит. соч. С. 440. Греч. текст: PG. 33. Col. 1072.
260
PG. 33. Col. 1097.
Свт. Григорий Нисский в своем «Огласительном слове» посвятил таинству Евхаристии отдельную 37-ю главу. Здесь святитель очень ясно и четко выражает учение о реальном изменении естества евхаристических хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Господа Иисуса Христа. Само слово свое об этом предмете свт. Григорий начинает замечанием, что человек «есть нечто двойное, срастворенное из души и тела». Душа вступает в общение с Богом верой, но и тело тоже должно участвовать в деле спасения, поэтому и оно вступает в «приобщение и единение ( ' ) со Спасающим», но «иным способом» [261] . Этот «иной способ», по мысли святителя, есть именно телесное принятие в себя христианином «противоядия» греховной смерти, царствующей в человеческом теле, противоядия, которое есть ни что иное как «безсмертное Тело», оказавшееся сильнейшим смерти. Это, конечно же, Тело воскресшего тридневно от гроба Христа Жизнодавца. То, что святитель понимает причастие Божественным Телу и Крови Христа совершенно реальным актом, видно в его следующих словах: «Невозможно чему-либо стать внутри тела иначе, как вошедши во внутренности ядением и питием» [262] .
261
свт. Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. К., 2003. С. 274-285.
262
Там же.
Для описания таинства Евхаристии свт. Григорий использует по преимуществу греческий глагол . Для правильного понимания смысла, вложенного святым в этот термин, особенно важна та аналогия, которую он приводит, когда для пояснения таинства сравнивает чудо претворения хлеба в «Тело Слова» в Евхаристии с тем, как во время земной жизни воплощенного Слова Божия хлеб, вкушаемый Им естественным образом, входил в состав Его Божественного Тела [263] . По мысли святого, как хлеб, будучи пищей «богоприемного Тела», прелагался в естество тела , так и ныне хлеб, освящаемый Словом Божиим, бывает претворяем в Тело Бога Слова [264] . В одном месте своих рассуждений святитель как первое, так и второе преложение выражает одним и тем же термином [265] . «Равное сему (изменению естества хлеба в плоть Богочеловека) бывает и ныне» — подчеркивает святитель Григорий, указывая, что в таинстве Евхаристии «Бог Слово. посредством Плоти сообщает Себя всем уверовавшим. чтобы единением с Бессмертным и человек соделался причастником нетления» [266] .
263
Там же.
264
Там же.
265
Там же.
266
Там же.
Причастие нетления [267] подается верным «силою благословения», когда естество видимого хлеба и вина преобразуется [268] в Тело и Кровь Христа. В основе глагола (полагать в качестве основания, первоначала) лежит существительное , значение которого в классической философии — материальное первоначало, элемент, стихия [269] . Употребление производного от этого глагола в отношении к термину «естество» еще раз с новой силой свидетельствует о вере святого в реальное изменение евхаристических элементов.
267
Там же.
268
Там же.
269
Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958. Т. 2. С. 1507.