Таинственное излучение

Тин Гарри

С третьим канатом орел расправился как и с предыдущими. Что с того, если блин достигнет границы, но без пассажиров. А она была близко. Видя это, остальные птицы перестали их преследовать. Но этот вреднюга решил их доконать.

Вот и четвертый канат оказался у него в клюве. Еще секунда и…

…«Эх, прощай, моя любимая», — успел подумать Жвачкин и запустил своей шпагой в настырную птицу. Та с противным криком отпрянула в сторону. В ту же секунду махокрыл пересек невидимую черту, остановившую преследователя.

— фу–ты, черт, — с облегчением

вздохнула Аза, цепляясь, чтобы не упасть в перекосившейся корзине, за один из трех оставшихся канатов. — Марсика бы сюда! Но и ты, Жвачкин, сегодня был не плох!

— Какие–то неправильные роботы, — оценил их поведение Жвачкин. — Нападать на человека, это подумать только!

Но в душе он был доволен их поведением, так как благодаря этому ему удалось отличиться.

Аза потянулась к рычагу горелки. Но ничего не вышло. Корзина на трех оставшихся канатах перекосилась и достать до рычага стало невозможно. Попутный ветер, благодаря которому они только и спаслись от железных хищников, теперь работал против них, унося их все дальше и дальше от места назначения.

— Пуфика бы сюда, с его длинными руками, — опять мечтательно протянула Аза.

— Пуфика хорошо и Марсика хорошо, и коровку, и еще чего–нибудь, — недовольно проворчал Дормидонт. — Надо обходиться теми, кто есть. Мечтать будешь на земле.

Пришлось строить пирамиду. Два робота стали внизу, держась за борта корзины. Альфу, как самому легкому из них, досталась роль верхового. С помощью Азы он забрался к ним на плечи. Балансируя в болтающейся корзине, Альф смог дотянуться до горелки и выключил ее. Блин пошел на посадку, которая этот раз оказалась не столь мягкой.

— Что нам остается? — Дормидонт задумчиво рассматривал поврежденный махокрыл. Работа по ремонту была небольшой — связать разорванные концы. — Остается только одно, если мы не хотим наткнуться на этих птичек в другом месте. Ночной перелет через горы. Это, конечно, опасно, но для меня лично предпочтительно.

Мнений других не было. Повторной встречи никто не жаждал. Таким образом принималось предложение Дормидонта.

До вечера надо было подготовиться к ночной, возможно аварийной посадке. Каждый собрал небольшой рюкзак с самыми необходимыми принадлежностями. Такой рюкзак должен был быть на них в течение всего времени нового перелета.

— Что–то мне не нравится, что мы готовимся к новой аварии, — было мнение Азы.

— Ты права, — согласился с ней Жвачкин. — Когда к чему–то плохому готовишься, то оно обязательно случится.

— Конечно, — — ехидно ответил Дормидонт. — Если бы мы не готовились к встрече с птицами–роботами, то их просто не было бы. Так получается?

— Нет, — вставил слово Альф. — Получается, что скорее не было бы нас.

С этим трудно было не согласиться. Пришлось оставить рюкзаки на плечах.

Когда начало темнеть, махокрыл опять поднялся в воздух. Лететь низко было опасно из–за гор. Все они были разной высоты и за одну из них корзина могла легко зацепиться.

Лететь высоко означало возможность проскочить мимо ущелья, так как оттуда ничего нельзя было бы рассмотреть.

Вот так, то подымаясь, то снижаясь, начали перелет. Споры по поводу высоты полета продолжались до тех пор, пока Жвачкин крикнул:

— Мы уже пролетели более половины ущелья и не заметили. Надо срочно снижаться!

— Есть снижаться, — продублировали остальные.

Аза выключила горелку, а Дормидонт с Альфом перестали работать крыльями.

К сожалению, Жвачкин чуть–чуть ошибся. К этому времени они пролетели не половину ущелья, а почти все. Поэтому резкое снижение махокрыла привело к тому, что он все–таки врезался в первую же гору под ними, совершенно не видимую в такой темноте.

Видеть они ее не увидели, а вот почувствовали сразу. Корзина зацепилась за камни и перевернулась. Ее пассажиры, как горох, покатились по склонам в разные стороны. Качение сопровождалось лязгом металла и возгласами «ой–ой». Потом возгласы затихли, а лязг продолжился где–то внизу.

Утренний рассвет, рано наступающий в горах, высветил следующую картину. На верхушке горы сидели нашедшие друг друга ночью Аза, Жвачкин и Альф. У подножия горы находился дальше всех скатившийся Дормидонт.

Но главной особенностью пейзажа было отсутствие одной вещи, к которой все привыкли за долгие месяцы последних путешествий. Нигде не было видно махокрыла.

— Доброе утро, Дормидонт! — крикнула вниз Аза.

— Good morning! Где же наш блин? «Блин–блин–блин» — повторило горное эхо ее крик. Дормидонт же молчал.

— Что ему говорить? — ответил за него Жвачкин, — если он опять свой рюкзак потерял.

При этих словах Дормидонт начал удивленно осматриваться и ощупывать себя руками. Затем огорченно пожал плечами. Рюкзака в самом деле нигде не было. Что–то не везло ему с ними. Интересно, что терял он их как–то незаметно. Ни он сам, ни кто-то другой не видели где и когда. Можно было только предполагать.

— Поднимайся к нам наверх. Может отсюда сможешь его рассмотреть?

— А заодно и наш шарик, — добавила Аза.

У Дормидонта прежние впечатления о скалолазании были весьма отрицательны. Теперь же, после ночного кувыркания к подножию горы, они явно не улучшились. Все это он довольно убедительно показал безмолвным качанием головы в разные стороны.

В самом деле, что ему там было делать? То, что рюкзака нигде нет, они видели сами. Более правильным было им спуститься вниз. Затем все понуро потопали к бывшему убежищу Альфа и Жвачкина.

Раскиснуть было от чего. Когда–то сюда они пробрались как победители для спасения единственного человека на Земле. А сейчас, вместе с этим же человеком, опять оказались в той же горной ловушке. Прежнего пути не существовало. Путь через горы уже был ранее отвергнут из–за их неприступности. Правда, на этот раз оставшиеся в городе знали, что они тут. Но много ли было от этого пользы?