Таинственное путешествие Томека
Шрифт:
– Это и в самом деле приятное для нас стечение обстоятельств, – признал Вильмовский. – Я был знаком с первым вице-председателем Китайско-Восточной железной дороги инженером Станиславом Кербедзем. Это очень способный инженер. Он, например, построил первый железный мост на Неве в Петербурге и на Висле в Варшаве, который так и называют мостом Кербедзя.
– Мне приходилось слышать о Кербедзе, но лично я с ним не знаком. Встречался я с инженером Адамом Шидловским, под руководством которого в 1898 году выбирали место под строительство Харбина. Теперь там уже довольно крупный город. Большинство поляков, осевших в Маньчжурии живет именно там.
– Из этого можно заключить, что поляки немало потрудились на строительстве этой дороги, – приятно удивился боцман.
– Кроме того, поляки принимали значительное участие в исследованиях многих недоступных уголков Сибири, – вмешался Томек. – Они оставили здесь о себе хорошую память!
В этот момент где-то в глубине судна раздались глухие удары и резкий крик.
– Что такое? Что там случилось? – встревожился Смуга.
– Черт возьми, кто-то зовет на помощь! – добавил боцман.
– Иван, Иван! Пойди сюда на минутку! – крикнул капитан, не вставая с места.
Матрос появился на пороге.
– Ты что сделал с этим выпившим господином? – небрежно спросил Некрасов.
– То, что вы приказали, – добродушно ответил Иван. – Я его запер, чтобы он выспался и не мешал. Видать отрезвел уже, потому что кричит...
– А куда ты его запер? – спокойно спросил Некрасов.
– В карцер, в других местах двери без замков.
Некрасов расхохотался.
– Выпусти его сейчас же! – приказал он. – Видимо, его разбудили крысы. Еще съедят его, и тогда мы хлопот не оберемся!
– Слушаюсь, господин капитан, сейчас освобожу, – ответил матрос.
Боцман повеселел и крикнул:
– Послушай, Иван, спешить особенно нечего. Двери в карцер, наверно, заело!
– Так точно, заело, – согласился Иван.
– Раз так, то выпей стаканчик рома, – предложил боцман.
VII
В ловушке
На рассвете «Сунгач» отправился в дальнейший путь. Буксир уже прошел на траверсе китайского городка Айгуня, расположенного на правом берегу Амура и теперь проходили около Хэйхэ [38] , от которого до Благовещенска, построенного на противоположном берегу в 1856 году, оставалось всего лишь несколько километров.
38
Хэйхэ – китайский город, расположенный в 14 км к северу от Айгуня.
После ночной беседы звероловы отдыхали на палубе одной из барж. Они с интересом смотрели вправо, потому что мутнеющая вода свидетельствовала о том, что они приближаются к месту, где Зея впадает в Амур. Как раз где-то здесь русский землепроходец, казак Поярков, вышел на берег Амура, который в те времена был известен в России только лишь по рассказам. Вильмовский, будучи прекрасным географом, напомнил друзьям об этом событии, которое произошло около двухсот пятидесяти лет тому назад; между путешественниками возникла интересная беседа на тему истории русских открытий в Восточной Сибири.
Амуром русские впервые заинтересовались в 1636 году. Спустя три года они начали исследование долины Витима к востоку от Байкала, потом предприняли попытку найти дорогу к Амуру. По приказу иркутского воеводы из Якутска на юго-восток направилась крупная экспедиция. Плохая организация ее привела к значительным потерям. Только часть казаков под командованием Пояркова дошла до реки Алдан и по ней до Станового Хребта, где обнаружила истоки Зеи. По Зее казаки дошли до берегов Амура. Вниз по Амуру экспедиция добралась до Охотского моря и вдоль его берегов пришла к городу Охотску.
Поощренные открытием Пояркова, его последователи нашли более удобную дорогу вдоль рек Олекмы и Урюма. В 1649-1651 годах во главе небольшого отряда к Нижнему Амуру прошел Ерофей Павлович Хабаров.
Хабаров во многих местах построил остроги и посадил в них гарнизоны казаков. Живописные места в районе устья Уссури восхитили Хабарова. Сихотэ-Алинский хребет, простирающийся в Уссурийском крае с юга на север и отделяющий морское побережье от бассейна реки Уссури, постепенно снижался к западу и подходил непосредственно к месту впадения Уссури в Амур. Возвышенность террасами опускалась к берегам рек и с нее открывался великолепный вид на просторные поймы. Двести лет спустя Муравьев-Амурский построил на этом месте поселок Хабаровку, которая потом стала городом Хабаровском в честь знаменитого землепроходца.
Русские поселенцы на Амуре встретились с сопротивлением маньчжур, завоевавших к тому времени весь Китай. В 1689 году был заключен Нерчинский договор, по которому были установлены границы между Китаем и Россией.
Губернатор Восточной Сибири, упомянутый уже Николай Муравьев-Амурский, основал также город Благовещенск. По Айгунскому договору в 1858 году была установлена окончательная граница, по которой ничейный тогда Уссурийский край был закреплен за Россией. Дело в том, что в 1854 году Крымская война вызвала необходимость быстрого снабжения продовольствием и амуницией русского Тихоокеанского флота. Самый удобный и дешевый путь вел по Амуру. Муравьев, желая быстрее заселить Приамурье, даже вмешивался в семейную жизнь казаков и ссыльных, силой заставляя их жениться.
Вильмовский закончил свой рассказ. Томек подмигнул боцману и смеясь воскликнул:
– Жаль, что вас тогда здесь не было! Тогда вы уже давно были бы женаты!
– У тебя только женитьба на уме, – оборвал его моряк. – Мне женитьба нисколько не нужна, а вот ты, хотя у тебя еще под носом молоко не обсохло, вероятно, скоро пригласишь меня на свадьбу! Попадешь Салли под каблучок и сразу станешь покорным, как теленок!
– Вы так считаете?! – ответил обиженный Томек. – Вот я скажу Салли, что вы о ней говорите.
– Салли решит, что я прав! Она же умница-девушка! Она как-то очень обрадовалась, когда я сказал, что в старости буду нянчить ваших детей.
– Ох, не поздоровилось бы им от этого! – расхохотался Томек. – Таким нежным ручкам можно, пожалуй, доверить воспитание медвежат, да и то надо позаботиться об особой осторожности, чтобы вы не помяли им бока.
Боцман принял эти слова как комплимент. Он засмеялся и с удовольствием посмотрел на свои огромные суковатые руки.
– Ну что ж, мои старики постарались наделить меня силой, – сказал он минуту спустя. – Но не печалься, браток, к старости я, конечно, ослабею, и, кроме того, из любви к тебе и Салли буду осторожным.