Таинственное путешествие Томека

Шклярский Альфред

Вильмовский пришпорил лошадь и помчался галопом. Постепенно он стал догонять девушку. Вскоре они вместе углубились в тайгу. Медленно пробираясь сквозь чащу, они давали Збышеку условленный сигнал.

Збышек выбежал им навстречу. Они приостановились, дали ему возможность вскочить на лошадь за Наташей. Опять помчались дальше. Вильмовский все время понукал лошадей. Секунды казались ему часами. Он дрожал от одной мысли о том, что застанет в лагере. Бегство Павлова не предвещало ничего хорошего.

Вскоре они выехали на опушку поредевшего

леса. Вильмовский приподнялся на стременах, нетерпеливо высматривая лагерь. И вдруг вздох облегчения вырвался из его груди. Из-за каменных скал появились знакомые ему силуэты всадников. Два из них вели оседланных лошадей, третий – вьючного коня. Значит, Павлов солгал! Потому что великан-боцман и Томек выскочили вперед, ведя лошадей для беглецов. Правда, у боцмана была перевязана голова, но он бодро махал рукой, приветствуя Вильмовского и его спутников.

Они остановились. Встреча Томека со Збышеком растрогала всех присутствующих, но она продолжалась всего лишь минуту, потому что Смуга вернул всех к грозной действительности, кратко сообщив Вильмовскому:

– Андрей, наш Павлов бежал! Мы должны немедленно отправляться в путь, если, если не хотим...

– Павлов уже больше никому не причинит вреда, – перебил его Вильмовский, насупив брови. – Однако за нами, наверно, уже скачет погоня!

Боцман протяжно свистнул.

– Папа, что случилось в Алдане? Ты ранен? – спросил Томек.

– Не время сейчас для рассказов! По коням! Томек, веди нас по условленной дороге, – приказал Смуга, доставая рюкзак с перевязочными средствами.

Прежде чем Смуге удалось перевязать рану Вильмовского, остальные путешественники отъехали несколько сот метров.

– Пуля только царапнула тебя! Твое счастье, – облегченно сказал он. – Давай теперь скорее догонять наших!

Они вскочили на лошадей. Только через несколько часов быстрой езды путники остановились на короткий отдых. Ослабили подпруги у лошадей, пустили их пастись, а боцман занялся приготовлением обеда из сухого провианта. Поев, Смуга обратился к Вильмовскому:

– Андрей, расскажи нам о событиях в Алдане! Нам уже давно следует уточнить положение.

Вильмовский кратко рассказал все, что произошло в «Европейской». Услышав, в каком состоянии Павлов очутился в гостинице, боцман улыбнулся. Невольно коснулся рукой перевязки на голове.

– Плохо, что Павлову удалось бежать, – сказал Смуга, выслушав сообщение Вильмовского. – Мы недооценили его ум! Это была хитрая лиса!

– Меня бы надо было побить, – смущенно сказал боцман. – Я дал себя провести, и он обоим нам оставил метки на память.

– Ты даже не знаешь, что Павлов хотел свести с нами старые счеты, – вмешался Вильмовский.

– Какие счеты? – изумился боцман.

– Ведь это он выследил нас тогда, в Варшаве.

– Неужели? Что ты говоришь?

– Он сам мне это сказал!

Боцман замолчал, пораженный неожиданным известием. Потом смачно сплюнул и сказал:

– А я-то думал, почему его физиономия мне казалась такой знакомой!

– Ну да! Он нас узнал. Тогда он следил за нами довольно долго, а мы его видели лишь один короткий миг.

Боцман опечаленно сказал:

– Молодец, Наташа, однако жаль, что она меня подменила. Ба, если бы не она, то Павлов теперь спокойно издевался бы над нами!

Вильмовский опустил голову. Он стыдился признаться в том, что во время трагического события в Алдане готов был без сожаления застрелить Павлова.

– Когда Павлов бросил мне прямо в лицо злобные слова, я его узнал, – тихо сказал Вильмовский. – Память о печальной судьбе моей жены и о наших скитаниях по свету привела к тому, что я забыл о милосердии. Я готов был убить Павлова. Наташа спасла мне жизнь, потому что Павлов держал меня на мушке револьвера.

Томек с благодарностью взглянул на девушку.

Отдохнув около часа, путешественники опять сели на лошадей. Смуга принял все меры предосторожности, хотя ему казалось, что только случай мог открыть погоне место их пребывания в этой каменной пустыне. Он прежде всего построил караван соответственным образом. Сам выехал вперед, в нескольких десятках метров за ними ехал Вильмовский с Наташей и Збышеком; на некотором расстоянии за ними, в качестве арьергарда, ехали боцман и Томек. Теперь, когда над путешественниками нависла грозная опасность, хладнокровие и громадный опыт Смуги были заметны на каждом шагу. В обширной, безлюдной стране, он умел каким-то шестым чувством выбирать правильное направление. Караван шел вдоль каменных ущелий, чтобы конские копыта не оставляли следов. Смуга напоминал всем о необходимости быть бдительными.

Так прошло два дня. Они уже довольно далеко отъехали от Алдана. До сих пор Смуга вел караван прямо на восток. По его расчетам возможная погоня должна была направиться на юг вдоль дороги в Невер. Таким образом, они направлялись в разные стороны, и расстояние между путешественниками и возможной погоней постоянно увеличивалось. Только лишь на второй день, когда солнце стояло в зените, Смуга стал поворачивать на юго-запад. Если погоня ехала по дороге, то благодаря этому маневру караван находился теперь позади погони. Поэтому Смуга уменьшил скорость похода и разрешил частые остановки на отдых. Ведь необходимо было сохранить силы лошадей.

К вечеру они углубились в дремучий лес. Под легким ветерком березки роняли на землю золотые листочки. Кусты шиповника и сибирской смородины покраснели от ночных холодов. Это был безошибочный знак, что осень приближается быстрыми шагами.

Смуга, как всегда, ехал впереди, осматриваясь вокруг. Вдруг он наклонился вперед, стал напряженно вглядываться. Через минуту он убедился, что под деревом сидит сгорбленный одинокий человек. Смуга поднял руку, остановил коня. Жестами приказал друзьям окружить чужого человека. Вскоре вся группа остановилась близ дерева, под которым сидел незнакомец.