Таинственный монах
Шрифт:
— Сделаю я тебе такую бумагу, — проговорил Блюмкин. — Дзержинский у меня вот где.
И он показал кулак.
— Завтра заполучу, — прошептал и грохнулся лицом салат.
Затем вырубился и Андреев.
Утром Ермилов поочередно подверг чекистов к гипнозу, заставив их тем самым забыть о прошедшем разговоре.
Вечером пятого июля Блюмкин притащил мандат, подписанный Дзержинским. Ему удалось неизвестно каким способом уговорить Железного Феликса написать ее.
— Подписи Дзержинского и Ксенофонтова поддельные? — Полюбопытствовал Игорь, разглядывая бумажку.
— Самые настоящие. Я сначала думал
— Неужели…
— Я не умею читать чужие мысли, Михаил, — проговорил Блюмкин, — но когда Дзержинский ставил подпись, он посмотрел на меня и сказал: "Запомните, я не в курсе. Подписи поддельные. При любом исходе ответственность только на вас". Сволочь. Желает остаться чистеньким.
Ермилов взглянул на Якова. Не хотелось прибегать к гипнозу, но видимо придется. Игорь предположил, что руководитель ВЧК догадывался о планах левых эсеров, и хотел с помощью них избавиться от двух проблем. Во-первых, Дзержинскому не нравились оппоненты большевиков. Куда спокойнее управлять государством, зная, что на власть больше никто не претендует. У себя-то в партии, они уж как-то сами разберутся. Во-вторых, Феликс Эдмундович был против мирного договора с Германией. Он не верил в слова Ленина о том, что там вот-вот, точно также как и в России грянут пролетарские революции.
К гипнозу прибег Ермилов только тогда, когда пообещал достать для террористов оружие и бомбу.
После полудня Андреев, Блюмкин и Ермилов вышли из гостиницы "Националь". У ворот их ждал мужчина средних лет. Он стоял в стороне, а когда эсеры вышли из дверей здания направился к ним.
— Знакомьтесь, Михаил, — проговорил Блюмкин. — Это — Яков Фишман. Яша — это Михаил.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Ну, рассказывай! — потребовал чекист.
— А что рассказывать. — Молвил Фишман. — Посол сейчас у себя. Ждет какого-то человека.
Затем мужчина запустил руку во внутренний карман пиджака и достал бумаги.
— Это план помещений. — Он развернул листок. — Вот тут и тут внутренние посты охраны дипмиссии.
— Спасибо, Яков. — Произнес Блюмкин, хлопнул Фишмана по плечу и, взяв бумагу, добавил, — ты все правильно сделал. Постарайся в дипмиссии, по возможности, дней пять не появляться, а лучше больше туда не ходи. — Затем взглянул на Игоря. — Садись за руль, товарищ Большаков.
Ехать нужно было на черном паккарде. Тот стоял у обочины. Блюмкин обошел его и открыл дверь рядом с водителем. Андреев сел сзади. Ермилов, никогда не водивший допотопных монстров, несколько раз пнул нагой, по резиновым покрышкам. Мысленно попросил у бога помощи.
Уже в машине Блюмкин сообщил, что Фишман, вот уже несколько дней, еще задолго до их разговора с товарищем Большаковым, был внедрен в германское посольство под видом электрика.
— А товарищу Фишману, — поинтересовался Игорь, следя за дорогой, — можно доверять?
— А какая собственно разница, — произнес Блюмкин, разводя руки в сторону, — нам живыми все равно из посольства не выйти.
— Э нет, товарищ Исаев! — Воскликнул Ермилов: — Мы так не договаривались.
— Знаю, — сказал Блюмкин, закуривая папиросу. — Ты в машине будешь ждать. За углом. Если услышишь выстрелы, так сразу можешь уезжать.
В четырнадцать часов возле особняка в Денежном переулке, у дома номер пять, Ермилов остановил автомобиль. Из него выбрались эсеры и направились к дверям посольства. Сам же Игорь отогнал машину в соседний район и совершил прыжок в прошлое минут на двадцать. Не спеша направился в сторону посольства. Встал так, что ему стало хорошо видно здание.
Вскоре к нему подъехал паккард. В шофере Ермилов узнал себя. Из автомобиля выбрались двое и направились к дверям. Машина тут же уехала. Куда Игорь прекрасно знал. Блюмкин вытащил из кармана удостоверение Всероссийской чрезвычайной комиссии, затем бумагу и сунул в лицо швейцару. До Ермилова донеслось:
— Требую личной встречи с германским послом!
Швейцар побледнел, но чекистов впустил. Сам последовал за ними. Игорь только и увидел, как захлопнулась за ним дверь.
Блюмкин и Андреев вот уже пять минут стояли в Красной гостиной особняка. Ожидание казалось длиться долго. Яков даже занервничал, а вдруг ничего у него не получится. Ходил слух, что фон Мирбах был предупрежден о возможном покушении. И не удивительно, перемирие с германцами многим не по душе, но узнав, что приехали официальные представители ВЧК, решил выйти к ним на встречу. Правда, появился он в гостиной не один, а в сопровождении советника посольства доктора Курта Рицлера, да адъютанта военного атташе лейтенанта Леонгарта Мюллера, последний взят был графом в качестве переводчика.
— С кем имею честь разговаривать? — Поинтересовался фон Мирбах.
— Яков Блюмкин, — представился чекист. Потряс перед носом графа бумажкой со словами: — Ваш родственник Роберт Мирбах обвиняется в шпионской деятельности.
— Боюсь вас огорчить, господа…
— Товарищи, — поправил посла Блюмкин.
— Хорошо, товарищи. Так вот, боюсь вас огорчить господа-товарищи, — проговорил Мирбах, беря бумагу, которой только что размахивал чекист, — но, ни о каком родственнике, тем паче неком Роберте Мирбахе, я ничего не слышал. И уж тем более не встречался.
Андреев, ходивший по холлу, и разглядывая портреты, что висели на стене, повернулся, пристально посмотрел на графа и поинтересовался:
— Не желаете, граф, узнать о мерах, которые собираются предпринять в отношении вашего родственника?
— Я повторяю, он мне не родственник! — Вскричал Мирбах. — Но еще ли вы готовы сообщить мне, то с удовольствием послушал бы.
В подтверждение он кивнул. То, что произошло дальше, для посла было неожиданностью. Граф предполагал, что Блюмкин сейчас достанет из кармана еще один документ, но он глубоко ошибся. Чекист выхватил револьвер и открыл огонь. Три выстрела и все мимо. Ни в фон Мирбаха, ни в доктора, ни в адъютанта он не попал. Воспользовавшись сложившейся ситуацией граф, попытался бежать. Андреев кинул ему под ноги бомбу, но та не взорвалась. Уже у дверей из гостиной, пуля выпущенная чекистом настигла посла, тот пошатнулся и упал. Ковер окрасился в коричневый цвет. Блюмкин поднял с пола неразорвавшуюся гранату и вновь метнул в фон Мирбаха. Раздался взрыв. Воспользовавшись дымом и паникой, оба чекиста выпрыгнули в окно и кинулись к "Паккарду". Товарища Большакова в ней не было. Андреев выругался и забрался на место шофера. Блюмкин же приземлился булыжную мостовую не удачно. Взвыл, как раненый пес.