Таинственный сад (сборник)

Бёрнетт Фрэнсис Элиза Ходжсон

– Ты немножко опоздала! Где ты была? – спросила она.

– Я видела Дикона! – сказала Мери.

– Я знала, что он придет, – оживленно сказала Марта. – Нравится он тебе?

– Я думаю, что он… он прелесть! – решительно заявила Мери, и Марта просияла от удовольствия.

– А семена и инструменты понравились тебе?

– Откуда ты знаешь, что он их принес? – спросила Мери.

– Мне и в голову не пришло, что он их не принесет; он бы их принес даже из Йоркшира – он надежный мальчик!

Мери боялась, как бы Марта не начала задавать ей лишних вопросов,

но она ничего не спросила. Только когда она спросила, где посадят цветы, Мери испугалась.

– Ты уже кого-нибудь спрашивала?

– Нет еще, никого, – ответила Мери, колеблясь.

– Я бы не спрашивала главного садовника; он очень важный!

– Я никогда его не видала, – сказала Мери, – я видала только младшего садовника да Бена.

– Я бы на твоем месте спросила Бена, – посоветовала Марта. – Мистер Крэвен позволяет ему делать, что ему угодно, потому что он служил здесь, когда миссис Крэвен была еще в живых, а она любила его. Быть может, он найдет тебе какой-нибудь уголок…

Мери быстро съела свой обед и, встав из-за стола, направилась было в свою комнату, чтобы надеть шляпу, но Марта остановила ее.

– Я хочу тебе сказать кое-что, – сказала она. – Мистер Крэвен вернулся сегодня утром, и мне кажется, что он хочет видеть тебя!

Мери побледнела.

– О! Зачем? Ведь он не хотел видеть меня, когда я приехала! Я слышала, как Пичер говорил…

– Миссис Медлок говорит, что это все благодаря моей матери, – пояснила Марта. – Она шла в деревню и встретила его. Она никогда в жизни не говорила с ним, но миссис Крэвен когда-то бывала у нас в коттедже; он забыл, но мать не забыла этого, вот она и осмелилась остановить его. Я не знаю, что она ему сказала про тебя, но, вероятно, сказала ему что-нибудь такое, что он решил повидать тебя, прежде чем опять уедет завтра…

– О, значит, он опять уезжает завтра! – воскликнула Мери. – Я очень рада.

– Он едет надолго; быть может, он не вернется до осени или до зимы. Он едет в чужие страны… как всегда…

– О, я очень рада, – с благодарностью сказала Мери. Если он не вернется до зимы или даже осени, она еще увидит, как оживет таинственный сад. А если даже он все узнает, тогда и отнимет у нее сад, но все-таки сад целое лето будет принадлежать ей…

– Когда он захочет меня видеть, как ты дум…

Она не успела кончить фразы, потому что дверь отворилась и вошла миссис Медлок. На ней было самое нарядное черное платье и наколка; воротник был заколот большой брошкой. Вид у нее был встревоженный и беспокойный.

– У тебя волосы растрепаны, – быстро сказала она, – поди причешись. Марта, помоги ей надеть лучшее платье. Мистер Крэвен прислал меня, чтобы привести ее к нему в кабинет.

Румянец совсем сбежал со щек Мери; сердце ее сильно забилось, и она почувствовала, что снова превращается в чопорную, угрюмую девочку. Она ничего не ответила миссис Медлок и пошла в спальню в сопровождении Марты. Она молчала, пока ее причесывали и переодевали, и все так же молча пошла за миссис Медлок по коридору. Что она могла сказать? Она должна была явиться к мистеру Крэвену… Она ему,

верно, не понравится, он ей тоже. Она знала, что он о ней подумает…

Ее провели в ту часть дома, где она никогда прежде не бывала. Наконец миссис Медлок постучала в какую-то дверь, и, когда кто-то сказал: «Войдите», – они вошли вместе. Перед камином в кресле сидел мужчина, и миссис Медлок заговорила с ним.

– Это мисс Мери, сэр! – сказала она.

– Можете идти и оставить ее здесь. Я позвоню, когда надо будет увести ее, – сказал мистер Крэвен.

Когда она вышла и затворила дверь, Мери стояла и ждала, жалкая и маленькая, в черном платье, сжав худые руки. Она видела, что человек в кресле вовсе не был горбат, но у него были высокие, несколько неровные плечи; в черных волосах виднелась седина. Он повернул голову через плечо и заговорил с нею.

– Поди сюда! – сказал он.

Мери подошла. Он не был дурен собою. Лицо его было бы даже красиво, если бы не его удрученный вид. На лице было такое выражение, как будто вид Мери раздражал и беспокоил его и как будто он не знал, что с нею делать.

– Ты здорова? – спросил он.

– Да, – ответила Мери.

– И за тобой здесь ухаживают… хорошо?

– Да.

Он с досадой потер лоб, оглядывая Мери.

– Ты очень худа! – сказал он.

– Я поправлюсь, – ответила Мери натянуто.

Какой несчастный вид был у него! Его черные глаза, казалось, видели вовсе не Мери, а что-то другое, и мысли его не могли сосредоточиться на ней.

– Я забыл про тебя, – сказал он. – Как я мог забыть? Я думал прислать тебе гувернантку, или няньку, или что-нибудь такое, но я забыл.

– Пожалуйста, – начала Мери, – пожалуйста… – Но какой-то ком в горле помешал ей.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Я… я слишком велика, чтобы иметь няньку, – сказала Мери. – И пожалуйста… пожалуйста, не присылайте мне гувернантки!

Он снова потер лоб рукою и посмотрел на Мери.

– То же самое сказала и миссис Соуэрби, – рассеянно сказал он.

Мери стала немного смелее.

– Это… это мать Марты? – пробормотала она.

– Да, кажется, так, – ответил он.

– Она знает все… про детей, – сказала Мери. – У нее их двенадцать… она знает.

Он, казалось, пришел в себя.

– Что ты хочешь делать?

– Я хочу играть на открытом воздухе, – ответила Мери, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – В Индии я никогда не любила этого. А тут… я бываю голодна от этого… и поправлюсь.

Он смотрел на нее.

– Миссис Соуэрби сказала, что тебе это будет полезно. Быть может, – сказал он, – она думает, что тебе надо окрепнуть, прежде чем у тебя будет гувернантка.

– Я становлюсь сильнее… когда играю и из степи дует ветер, – доказывала Мери.

– Где же ты играешь?

– Везде, – шепнула Мери. – Мать Марты прислала мне прыгалку… И я бегаю и гляжу, как из земли показываются зеленые… Я никакого вреда не делаю.

– Да не пугайся так! – сказал он беспокойно. – Ты не можешь сделать никакого вреда… ты еще ребенок… Можешь делать, что тебе угодно.