Таинственный Восток

Дэвис Френсис

— Как хотите. — Его голос был абсолютно бесцветным, ничего не выражающим. Он провел ее в лабораторию. Внутри он зажег тусклую желтую лампочку, все окрасилось янтарным светом.

Карен глубоко вздохнула. Трусливые дни миновали.

— Я Индира! — произнесла она гордо и смело. — Правда, я Индира!

Его глаза сузились, он внимательно рассматривал ее, разминая свой подбородок.

— Ерунда! — сказал он наконец.

— Но это правда! — с недоумением сказала она. — Ты должен мне верить!

— Вздор! Карен, я понимаю, что

ты пытаешься каким-то глупым способом, без сомнения следуя добрым порывам, возместить мне потерю Индиры, но не можешь же ты серьезно думать, что ты… ты… — Он очертил рукой жест, оглядывая ее с головы до ног, — ., что ты моя Индира. Я не до такой степени сумасшедший.

— Но я Индира! — настаивала она, от отчаяния у нее перехватило горло. Все это началось, когда я вернулась в Нью-Йорк с темным загаром, а Эйлин как раз требовалась модель для тебя, индийская модель и… Черт возьми, Эрик! Я Индира! — Она обняла его за шею и крепко поцеловала его.

— Неплохо, правда, неплохо. — Он поджал губы, рассматривая поцелуи, как пробу незнакомого вина. Он улыбнулся и извиняющимся тоном добавил:

— Должен сказать, Индира целовалась лучше. И она была тоньше.

Карен даже задохнулась от ярости.

— Неужели? Одну минутку. — Она отвернулась, открыла сумочку, достала из нее золотые серьги и надела их.

— Вот, — сказала она, поворачиваясь к нему и качая головой так, чтобы колокольчики на серьгах зазвенели.

Эрик мягко улыбнулся, взял ее за руку и пожал с выражением утешения и симпатии.

— Я не возражаю против того, чтобы ты носила их. Приятно знать, что Индира, когда отказалась ото всего земного, подарила их подруге, которой доверяла.

— Давай попробуем поцеловаться еще раз, — сказала она, придвигаясь к нему и зарываясь руками в его волосы. Сначала он держался стойко, принимая ее поцелуй. Затем его рот ожил, его руки обняли ее как обычно — одной рукой он нежно поглаживал ее от плеча до талии. Она придвинулась еще ближе, дрожа от удовольствия и возбуждения, его объятия стали крепче. Его тело говорило о том, что оно знает правду. Его бедра, которые так крепко прижались к ней, знали. Его руки, которые гладили ее, знали. Его губы знали. Почему же не знала его голова?

За дверью покашлял помощник Эрика.

— Все ждут, Эрик. Эрик отпустил ее.

— Поговорим позже. — Он задыхался. — Я закончу к шести. — Он повернулся на каблуках и вышел.

Карен не нужен был этот неясный свет, чтобы найти старую раскладушку, она прекрасно помнила, где она. Она погладила рукой покрывало и постаралась вообразить, как однажды чудесной ночью эта комната была их волшебным садом. Но ей не удавалось это. Одной. Без Эрика не было чудес. В ее жизни больше никогда не будет ничего чудесного без Эрика.

Она долгое время сидела очень тихо и думала об Эрике. И чем больше она о нем думала, тем больше убеждалась в том, что Эрик страдает какой-то манией. Жанни знала бы, как это назвать. Она слышала

рассказы о людях, которые думали, что они слепые, хотя они могли прекрасно видеть. Или о людях, которые верили, что у них парализованы руки, когда все было в порядке. Если Эрик не узнает ее теперь, так это только потому, что какая-то часть его мозга до такой степени переполнена любимым образом Индиры, что он становится слепым, парализованным. Парализованным любовью.

И это моя вина, думала она. Может быть, это всегда случается с датчанами, когда разрушается их любовь. Не сошел ли с ума Гамлет из-за любви к Офелии? Однако Офелия не могла помочь Гамлету, потому что упала в озеро и не умела плавать. Но я могу помочь Эрику. Я единственная, кто способен привести его в чувство.

— Чего я жду? — громко спросила она и вышла из комнаты, чтобы найти его.

Съемка только что закончилась. Солнечная мисс шла переодеваться, ее губы были зло сжаты. Помощники Эрика выключали освещение. Эрик одиноко стоял у стола, записывая что-то в блокнот. Карен терпеливо ждала, когда он закончит.

Студия опустела.

Она нежно положила свою ладонь на его руку.

— Когда у тебя будет время? — спросила она ласково.

— Позже. — Он оторвался от записей и перевел глаза с Карен на часы. — Я сейчас пообещал интервью «Новостям».

— Ты? Интервью? Не верю этому. — Ее Эрик никогда не стал бы давать интервью телевидению.

— Они уже здесь! — прокричал помощник Эрика.

Появилась съемочная группа с телевидения и начала расставлять оборудование.

Два стула были поставлены на то самое место, где Эрик только что производил съемки. Молодая женщина, похожая на темную копию Солнечной мисс, села на один из стульев и стала просматривать свои записи.

— Привет, я Чак, — сказал молодой кинооператор. Он был в джинсах и футболке, а в его правом ухе было сразу две серьги с бриллиантами. На шее у него были намотаны провода. — Вы сядете вот сюда, — сказал он Эрику, указывая на стул. — Рядом с Тиффани.

— Зачем тебе это нужно? — спросила Карен Эрика. Потом она почувствовала, что его рука сжала ее руку железными тисками.

— Принесите еще один стул, пожалуйста, — произнес Эрик. — Мисс Ист должна появиться вместе со мной.

— Нет, нет, ни в коем случае, — завопила Карен. — О чем ты говоришь? Я лучше посмотрю. Иди один, а я буду стоять рядом с Чаком. Иди, — умоляла она.

Он сжал ее руку почти до боли.

— Пойдем, — повторил он, дотащив ее до стула и усадив рядом с Тиффани. Сам Эрик сел справа от Карен, продолжая держать ее за руку, пока устанавливали микрофоны. Они сидели тесным кружком, глядя в камеру.

— Привет, я Тиффани, — сказала брюнетка, улыбаясь Эрику так, как обычно улыбалась Эйлин, — всеми шестьюдесятью четырьмя зубами. Даже ее десны улыбались. — Кто это? — Она кивнула на Карен, но разговаривала с Эриком. — Мне ни о ком больше не сообщали.