Таисия, или Кукла московская

Будрик Лидия Петровна

Он сразу удалился. А она принялась есть плов. Блюдо действительно оказалось вкусным. А перед глазами вновь и вновь всплывали в памяти Никулино, тетя Маша, ее сад – весь в яблонях и вишнях, соседка тетя Нина, к которой она любила бегать, когда приезжала туда в гости.

Заметив, что гостья допила свой кофе и съела весь плов, парень тихонько подошел к ней и, протягивая чек, негромко произнес:

– Мадам, ваш счет.

– Мадмуазель, – поправила его Тая и достала из сумочки кошелек.

– Простите, пожалуйста… Это я от волнения, при виде такой красивой девушки. Не так часто они здесь останавливаются.

Новгородцева

улыбнулась краешком губ, подала ему деньги, еще раз поблагодарила за вкусный обед и встала. А сама медленно направилась к своей машине.

Он проводил ее взглядом, понаблюдал, как села она в свою дорогую иномарку, и сказал подошедшему напарнику:

– Вот откуда у таких молоденьких девчонок, такие крутые тачки?!

– От верблюда, Степа! – с намеком упрекнул тот. – Там, наверное, или папа олигарх, или есть у девушки друг сердечный с толстым кошельком.

– А мой папа спивается, – тяжело вздохнул парень, провожая красную «Инфинити» пристальным взглядом.

– Вот и вари борщ, – посоветовал ему друг, – да чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и долголетен будеши на земли.

– Святой ты мой, – усмехнулся Степан, зная, что тот глубоко верующий человек, – пошли шашлык готовить!

Глава 2. Никулино

Село Никулино расположилось на окраине Тульской области, граничащей с Орловской губернией, на берегу многоводной и шумной реки. По подсчетам местных жителей, население насчитывало более трехсот домов. А рядом две небольшие деревушки, как бы примыкающие к Никулино, и в целом образовывалось село довольно-таки большой площади. Места здесь красивые, привольные, да и климат теплее. Раньше начинаются полевые работы, быстрее зацветают сады, да и люди тут добрее друг к другу и приветливее. Живут все дружно. Если играют свадьбы, то всем селом. В последний путь проводить человека, это уж никого не зови, придут проститься все – от мала до велика.

Председатель совхоза человек добрый, отзывчивый, но властный. Лодырей не терпел, но и с работы просто так никого не увольнял. Всегда рассмотрит любую ситуацию, учтет, как говорится, все «за» и «против», войдет в положение работника и все равно найдет ему должность по силам.

Не раз его упрекало начальство, а чаще сами сельчане, за его мягкое отношение к какому-нибудь прогульщику или пьянице.

– Ты сильный! Я сильный! А он слабый! – отвечал Соколов на такие замечания в свой адрес. – Выгони я его сейчас, совсем пропадет и погибнет человек. А кому от этого легче? Надо заинтересовать, помочь. А то потом станет воровать, а у кого? У своих же и сворует! Чтобы было на что пить и жить.

Когда перестройка добралась до отдаленных уголков нашей страны, и один за другим стали распадаться колхозы и совхозы, Николай Николаевич собрал всех жителей у здания правления и завел трогательную и взволнованную речь.

– Мои дорогие сельчане, – начал он тихо, – вы, наверное, уже слышали, что наши соседи почти все разорены. Мужики сидят без работы, а кто работает, получает гроши. У нас с вами все, Слава Богу, пока хорошо! Но мне сверху идут указания: о сокращении посевных угодий, о сокращении численности скота и рабочих мест.

В толпе зашумели.

– Я мог бы вам всего этого не говорить, – продолжил Соколов, – и уверен, что найдутся среди вас «доброжелатели» и сообщат «куда надо» о нашей сегодняшней сходке. И по головке меня никто за это не погладит. Но душа болит не за себя! Душа болит за родной совхоз! За землю нашу кормилицу! И за всех вас. Я не знаю, как стану смотреть вам в глаза, если поступлю иначе.

Потом немного помедлил и продолжил:

– Я предлагаю всем сплотиться и выстоять! Работать надо честно и добросовестно! Зарплаты сокращать не будем! Постараемся, наоборот, повышать, учитывая инфляцию. Помощь будем оказывать всем нуждающимся, никого не обидим, никого не забудем. Жилье как строили, так и будем строить, чтобы молодежь создавала семьи и оставалась у нас в селе. Но меня могут уволить! – напомнил он, обводя всех серьезным взглядом.

– Да, мы за вас горой станем! – послышались выкрики из толпы.

– Мы вас не отпустим! – возмущались женщины, стоящие рядом.

– Нам не нужен другой председатель!

– Придет бумага сверху, и ничего уже будет не сделать! – смотрел на них Соколов, печальным взглядом.

– Да, что они там, совсем охренели? – зашлась на крик одна из старушек. – Такое хозяйство разорить! Тут все мы работали смолоду! Наши отцы, деды поднимали совхоз после войны в самую разруху! А теперь дети трудятся!

– Перестройка! – развел он руками. – Нас об этом и не спросят!

– Еще как спросят! – отозвалась разом толпа людская.

– Пусть только попробуют! – выкрикнул мужчина, стоявший сбоку.

– Я рад, что вы все меня поддержали, – ответил Николай Николаевич, – низко всем кланяюсь за вашу поддержку.

А сам склонил голову перед народом и вновь повел речь:

– Но есть еще один вариант: если будет совсем невмоготу, то надо выкупать акции и вести предпринимательскую деятельность. Это крайняя мера, и если уж дойдет до такого, то лучше нам самим выкупить свои земли и технику, чем продать всё чужому дядьке.

Тут из толпы вышел Федор Тополь и взял слово. На него смотрели со вниманием, и все как-то сразу затихли. Он стоял перед ними мужчина богатырь, красавец, с черной шевелюрой на голове, с черными красиво стриженными усами, в модных потертых джинсах, футболке без рукавов, обнажив свои крепкие плечи. Его черные как угли глаза внимательно смотрели на односельчан, а атлетического телосложения фигура наводила страх на местных пацанов и вызывала восхищение у слабого пола.

– Дамы и господа! Судари и сударыни! – заговорил он громко. – Мы должны доказать им, что мы не тунеядцы, а мы рабочая сила! План в этом году, да и в последующих тоже, будем выполнять и перевыполнять! Лодырей будем наказывать! Кто попытается кляузничать на Николая Николаевича, будет иметь дело со мной! Ясно?

– Куда уж яснее! – отозвалась за всех Нина Ильинична.

Пожилая женщина стояла напротив него, облокотившись на свою палку, и очень переживала за все происходящее в селе.

Тополь протянул руку председателю, крепко пожал ее и уверенно сказал:

– Народ за вас, Николай Николаевич. Спите спокойно, совхоз развалить не дадим. Тогда все уйдем в кооператоры. Но думаю, до этого не дойдет.

– Тогда по рабочим местам. Утро в колхозе, как говорится, уже началось! – ответил Соколов весело и улыбнулся.