Шрифт:
Свет уличного фонаря выцепил из окна трехэтажного коттеджа маленькую скрюченную фигурку девушки. Склонившись над огромной белой раковиной, она неотрывно смотрела на экран мобильного телефона, лежащего с краю. Темные волосы разметались по спине и худым плечам, противно щекоча щеки и маленькие ушки.
«Издевательство!» – Ника отбросила волнистые пряди назад и сунула телефон за резинку домашних шорт.
Выскочив за дверь, она пронеслась мимо трех детских комнат и ворвалась в спальню. Взгляд скользнул по огромной пустой кровати. Ника прошла к окну и с ходу запрыгнула на холодный каменный
Продежурив до трех часов ночи, девушка ни разу не притронулась к телефону. Введя запрет на спонтанные звонки мужу во время корпоратива, Ника уверяла себя, что соблюдает его личные границы, которые она сама же и обозначила, живя с этим сложным мужчиной. Однако на останках приконченной внутренней истерички питался и креп маленький отчаявшийся псих, который остро нуждался в развеивании бурной фантазии хозяйки.
За окном ровной линией выстроились фонари, охватывая светом широкую заснеженную улицу, соединяющую линии частных домов. Большие двух- и трехэтажные коттеджи наседали друг на друга, упираясь в автомобильную дорогу.
«В кого я превращаюсь? Я похожа на тех тетушек-квошек, которые, целыми днями пропадая за домашними делами, сидят и ждут мужей. Жизнь их начинается, когда муж приезжает, и заканчивается, стоит ему выйти за порог».
Правая рука машинально потянулась к шее. Следя за неподвижным пространством в конце дороги, девушка растирала пальцами кожу за маленьким, похожим на пельмешек, ушком. Между худыми вытянутыми пальцами проглядывали очертания буквы «D», выбитой заковыристым курсивом. Ника часто поглаживала татуировку, когда мысленно обращалась к мужу.
«Как может не прийти в голову набрать короткое сообщение, что все в порядке! И чем можно заниматься с шести вечера до трех часов ночи?.. – она вытянула вперед подрагивающие кисти. – Все, это край. Нужно звонить».
Мобильный тут же оказался в руке. Ника провела пальцем по экрану и замерла, крепко прижав телефон к уху. После первого, излишне длинного гудка последовал второй, затем третий. С каждым гудком сердцебиение громче и старательнее отстукивало ритм в ушах.
– Вероника? – весело спросила незнакомая женщина.
Ледяные иглы вонзились в затылок, запустив волну болезненных мурашек по шее и спине. Ника опустила телефон и посмотрела на экран, но номер был набран правильно.
– Да… Дмитрия можно услышать? – искусственным голосом выдавила она.
– Не-е-ет, – голос незнакомки фонтанировал озорными перекатами.
На заднем плане Ника услышала невнятное бурчание мужа и странную возню.
– Я отдам телефон только Никочке! – завизжала женщина, обращаясь к спутнику. – Мы уже подъезжаем!
В трубке загудело.
«Как же я тебя ненавижу!» – Нику разрывало от безмолвного крика. Она стукнула экраном телефона об подоконник.
Полоска света мелькнула в оконном стекле. Синий джип свернул с шоссе и медленно катил, прокладывая дорогу по заснеженной колее между коттеджами.
Ника спрыгнула на пол и побежала к лестнице. Перескакивая ступеньки, она через секунду уже копошилась в коридоре. Схватив из зеркального шкафа первую попавшуюся куртку, Ника всунула голые ступни в уличные тапки и выбежала на улицу. За калиткой присвистнули тормоза.
Из джипа, чертыхаясь и сгибаясь от пьяного веселья, вывалилась дама средних лет. Красное платье плотно обтягивало торчащие складки ее неладного тела, а кожа на голых руках, провиснув вниз, свободно болталась при малейшем движении. Держась за открытую дверь, женщина лениво переступала ногами, шаркая каблуками по обледеневшим плитам.
За ней из машины вышел муж Ники. Лицо Дмитрия, по природе своей мужественное и привлекательное, теперь казалось припухшим и бессознательным. Красивые раскосые глаза сузились сильнее обычного, а крупные пухлые губы обратились в одностороннюю ухмылку. Стоило Дмитрию показаться из машины, как женщина закатилась истеричным смехом и обрушилась на него всей массой пышущего тела:
– Дмитрий Александрович, вы такой молодец! Мы вами бесконечно восхищаемся! – насилу шевеля губами, бормотала она.
– Полезайте в машину, милая вы моя женщина, – Дмитрий бережно развернул осоловевшую даму в сторону открытой двери.
Скользя на гладкой подошве туфель, поддерживаемая крепкими руками, женщина наконец-таки втолкнулась в салон автомобиля.
– Спасибо! – бросил Дмитрий водителю, ответив на предложенное рукопожатие.
Джип без промедления тронулся с места. Дмитрий повернулся к жене. Никины брови взмыли вверх и, казалось, были готовы залезть на затылок.
– Чего спать не легла? – мужчина неспешным уверенным шагом направился к супруге.
Ника стояла на небольшом выступе возле калитки, и, хоть девушка и находилась на три ступеньки выше мужа, их лица оказались на одном уровне. Мужчина остановился в шаге от нее и устало прислонился головой к стене. Ника плотнее закуталась в куртку:
– Ляжешь тут спать, как же! И чего я переживала? У тебя все в полнейшем порядке!
– Ты про Татьяну Васильевну? Прикалываешься? – губы Дмитрия еще больше растянулись в пьяной ухмылочке.
– Да нет. Если эта женщина в таком состоянии, то что там твой молодой цветник творил на корпоративе, страшно представить. Все обожают Дмитрия Александровича! Вешаются ему на шею! А он только рад!
– Ты, случаем, не забываешься, а? – Дмитрий оттолкнулся плечом от стены. Янтарные глаза разом потемнели, с напором впиваясь в бледное женское лицо.
Ника сжалась изнутри. Она знала, стоит ей продолжить в том же тоне, и муж мгновенно поставит ее на место. Физически Дмитрий никогда не угрожал ей, однако последующее моральное надругательство было куда мучительнее. Молчаливые пытки, сменяемые колкими замечаниями и унижениями, действовали безотказно. Переждав, когда Дмитрий остынет, девушка, обычно удостаивалась подробных объяснений, в которых выяснялось, что Дмитрий прав. Всегда. Мужчина без труда изворачивал любые доводы жены, которые превращались в ее больную фантазию, не более. Поэтому она осознанно изничтожала зарождавшуюся ссору, стоило ей приблизиться к критическому моменту невозврата. Доказательство собственной правоты давно потеряло значение, как бессмысленная борьба кролика в крепких объятиях изворотливого удава.