Так было. Размышления о минувшем
Шрифт:
1 июля постановление о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным было опубликовано в газетах.
Вскоре Сталин пришел в полную форму, вновь пользовался нашей поддержкой. 3 июля он выступил по радио с обращением к советскому народу.
С первого дня войны стала сказываться наша плохая подготовка к ней. Примеров тому немало. Скажу лишь об одном из них. Через месяц после начала войны у нас не стало хватать винтовок. Начали отбирать их у милиции, у охраны складов, по городам и селам для нужд фронта. Как это могло случиться? Ведь у нас было достаточное количество винтовок для обеспечения всей армии. Оказалось, что часть дивизий была сформирована по норме мирного времени. Винтовки же для обеспечения по нормам военного времени хранились в этих дивизиях, а они находились близко к границе. Когда немцы прорвали фронт и стали наступать, оружие было ими захвачено. В результате прибывавшие на фронт резервисты оказались без винтовок.
Когда Ворошилов был назначен командующим в Ленинград, он потребовал, чтобы Ленинграду было дано необходимое количество винтовок. В этом ему было отказано, так как потребность в винтовках на других фронтах была большей. Тогда Ворошилов провел решение о производстве на ленинградских заводах холодного оружия (пик, кинжалов, сабель).
Узнав об этом, Сталин возмутился. Я и другие члены узкого состава политбюро были у Сталина. (Еще до 1941 г. в политбюро существовала пятерка: Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Микоян. Называлась она «по внешним делам» или «по оперативным вопросам». После войны добавили Жданова – стала шестерка, затем добавили Вознесенского – стала семерка. В начале войны был, кажется, включен Ворошилов, в 1944 г. он выбыл.) Мы вышли в комнату, где стоял телеграфный аппарат. В Ленинграде к аппарату был вызван Ворошилов. Сталин, критикуя его действия, сказал, что он не имеет права это делать без разрешения Центра, что это может только вызвать панику, и предложил немедленно отменить распоряжение о производстве холодного оружия на ленинградских заводах. Ворошилов возражал, но приведенные им мотивы были неубедительны. Сталин при нашей поддержке настаивал на своем.
После этого инцидента мы сумели быстро наладить производство винтовок, а затем и автоматов и полностью удовлетворять потребность в них фронта.
Глава 32
Вопросы снабжения армии и тыла. Работа в ГКО. Эвакуация промышленности и материалов за Урал
С началом войны члены политбюро не только выполняли ранее возложенные на них обязанности, но и многочисленные важнейшие задания военного времени. Будучи заместителем Председателя Совнаркома СССР, я отвечал за работу семи наркоматов: торговли, заготовок, рыбной и мясо-молочной промышленности, морского флота, речного флота, а также Главного управления Севморпути. Кроме того, я сам возглавлял Наркомат внешней торговли и осуществлял контроль за поставками по ленд-лизу [14] из США и поставками из Великобритании.
14
Ленд-лиз – краткое название закона, предложенного Рузвельтом и одобренного Конгрессом, о передаче Соединенными Штатами взаймы или в аренду вооружения, боеприпасов и т. п. странам – союзникам по антигитлеровской коалиции в период Второй мировой войны.
На десятый день войны, 1 июля 1941 г., был образован Комитет продовольственного и вещевого снабжения Красной армии, председателем которого назначили меня. В комитет вошли: Косыгин (заместитель), Хрулев, Зотов, Лукин. Ответственным секретарем комитета стал Смиртюков.
Однако комитет этот по существу не действовал. Уже через день Сталин решил, что лучше поручить это дело мне одному, сказав, что я с ним справлюсь, поскольку ведаю делом снабжения в стране в целом, и 3 июля подписал постановление ГКО о назначении меня уполномоченным ГКО по вопросам снабжения Красной армии обозно-вещевым имуществом, продовольствием и горючим. Потом добавил артиллерийские снаряды.
В этих вопросах я опирался на генерала Хрулева. До начала Великой Отечественной войны я его не знал и даже о нем не слышал. В 1940 г. Хрулев был назначен начальником снабжения НКО, а затем Главным интендантом Красной армии и в связи с этим переведен в Москву из Киевского военного округа, где он ведал строительством. После того как на меня были возложены полномочия по снабжению Красной армии, я сразу же вызвал Хрулева. Это было первым нашим знакомством.
Хрулев производил приятное впечатление: среднего роста, коренастый, неполный, с легкой улыбкой на лице, немногоречивый, точно отвечал на заданные вопросы. Он рассказал, что входит в курс своей новой работы, знакомится с кадрами. Я спросил: «Какие трудности в данное время вы испытываете, нужна ли помощь?» Он ответил:
«Пока сложилось странное положение: с главными силами наших войск на Белорусском направлении связь прервана, поэтому никаких просьб и требований от них не поступает, и мы ничего для них не делаем, хотя для них заготовлено все необходимое, предусмотренное мобилизационным планом.
Текущий мобилизационный план выполняется как будто в целом нормально, но в связи с таким положением на Западном направлении, да и состоянием войск в Прибалтийских районах задерживается отгрузка на фронт продуктов. Но это не может отразиться на снабжении фронта, так как в войсках имеется их достаточный запас. Обмундирование направляется в военные округа для экипировки новобранцев, призванных в армию в связи с общей мобилизацией».
Выслушав Хрулева, я сказал ему, что хочу лично познакомиться с основными работниками Главного интендантского управления Красной армии. Сказал, что это можно сделать в его присутствии, если он хочет, а можно и без него. Сказал, что мне не хочется отнимать без особой нужды у него время, и если я буду принимать товарищей без него, то это не будет в обход его деятельности. Пообещал позвонить ему по телефону и сказать о своих соображениях или данных указаниях. Кроме того, он может подробно узнать о ходе моих встреч и бесед от своих работников. «Хочу, – добавил я, – чтобы вы меня поняли правильно, это я делаю не за вашей спиной и не в обход вас, а, наоборот, буду делать все, чтобы поддержать дисциплину и ваш авторитет в вашем учреждении». Хрулев сразу же так меня и понял. Он, видимо, в какой-то степени знал обо мне от других товарищей.
После бесед с товарищами у меня сложилось впечатление, что пока нам вроде и делать нечего в отношении тех фронтов, где шли главные бои, обстановка там совершенно не ясна. Главное, на что я обратил внимание, – это то, чтобы вновь призываемые в армию были полностью обеспечены обмундированием и обувью.
Что касается продовольственного снабжения, то в первые месяцы войны также не было каких-либо трудностей в снабжении армии и населения. Не следует забывать, что к началу войны в стране было достаточно продуктов питания. Магазины торговали свободно, по твердым ценам. Торговля на колхозных рынках также была очень развита. Этим в значительной мере и объясняется то, что, несмотря на такое неудачное для нас начало войны, мы не сразу стали вводить карточки, желая поддержать спокойствие и уверенность в народе. Начали с Москвы и Ленинграда. Спокойно подготовили списки снабжаемого контингента, нормы снабжения и т. д. Эту работу вели нарком торговли Союза Любимов и нарком торговли РСФСР Павлов. Мы сначала ввели карточную систему в некоторых городах РСФСР, но сохранили возможность пользования без карточек ресторанами.
Однако полная потеря Украины и Белоруссии, западных районов РСФСР и Прибалтики в корне изменили источники снабжения страны продовольствием. Подавляющее число сахарных заводов оказались потерянными. Надо было в первую очередь экономно расходовать сахар. Совместно с Зотовым, Акимовым и Косыгиным был рассмотрен вопрос демонтажа и эвакуации ряда сахарных заводов в Среднюю Азию: Узбекистан, Киргизию, Южный Казахстан. Имелось в виду в создавшейся обстановке часть поливных земель в этих республиках выделить под сахарную свеклу. Необходимое количество семян мы вовремя сумели вывезти из Курской области, с Украины и из других мест.
Вместе с эвакуацией оборудования эвакуировали и руководящих работников, специалистов, квалифицированных рабочих. Было решено под сахарные заводы использовать недостаточно загруженные корпуса хлопкоочистительных заводов.
В то время заместитель наркома пищевой промышленности Н.В. Подгорный (в будущем поднятый Н.С. Хрущевым и Л.И. Брежневым на высшие государственные и партийные посты) был командирован мною в Воронежскую область для ускорения демонтажа одного из сахарных заводов, который уже находился под огнем врага. Демонтаж этого завода производился только по ночам, и он был вывезен в безопасное место. Правда, Подгорный обманул меня: он побоялся сам выехать на завод, а официально доложил, что лично руководил работой на месте. За это по моему предложению он был освобожден от должности. Я не терпел обмана больше всего. Любую ошибку я мог простить, но не обман. Должен сказать, что люди, которые со мной работали, это знали. Почти никто никогда не подводил меня так, как это сделал Подгорный.