Так далеко, так близко...

Познакомившись с Себастьяном Локом, я сразу же влюбилась в него. Ему было тридцать два года. Мне – двенадцать. В то время мне и в голову не приходило, что он – любовник моей матери. Равным образом я не предполагала, что через десять лет выйду за него замуж.

Теперь он мертв.

Он умер при довольно загадочных, даже подозрительных, обстоятельствах. Неизвестно, умер ли он естественной смертью, совершил ли самоубийство или был убит.

Мы

были разведены. Я не видела его почти год, до прошлого понедельника, когда он пригласил меня позавтракать с ним. Люди из полиции явно надеются, что я смогу пролить свет на причину его смерти. Но нет. Также, как и все остальные, я в полной растерянности. Тем не менее, они приехали поговорить со мной. Я в ужасе. Мысль о том, что Себастьян мертв, с трудом укладывается в голове. Я обвела взглядом свою библиотеку. Знакомая комната выглядит как всегда. Две стенки с книжными полками хорошо сочетаются с эклектичной смесью старинных вещей, рисунков моей бабки, изображающих лошадей, и ее светильников в викторианском стиле. Но комната в беспорядке. Я тоже. Взяв себя в руки, я позвонила по селектору моей секретарше Белинде и велела ей проводить их в библиотеку.

Через мгновение я пожимала руку детективам Джо Кеннелли и Арону Майлзу из Главного криминального отдела Коннектикутского полицейского управления.

Когда все уселись, Джо Кеннелли сказал:

– Миссис Трент, мы ничего не знаем наверняка. Пока мы не получим результатов вскрытия, придется идти на ощупь. Как вам уже известно, обстоятельства смерти подозрительны, поэтому мы не можем утверждать, что это – не преступление. Но кому понадобилось убивать Себастьяна Лока? Ведь у такого славного человека не было врагов, не так ли?

И оба уставились на меня весьма пристально.

А я молча смотрела на них. Не говоря ни слова. Я вспомнила нескольких врагов Себастьяна, и подумала о том, что любой из них мог убить его. Но сообщить об этом полиции я не собиралась. Это дело семейное, и хотя мы с Себастьяном вот уже восемь лет как разведены, я считаю себя, как ни странно, членом клана Локов, и семья – во всяком случае то, что от нее осталось, – ко мне относится так же.

Откашлявшись, я, наконец, сказала:

– Конечно, такой человек, как Себастьян, разъезжая по всему свету, сталкивался со множеством людей самого разного социального положения. Весьма возможно, что он нажил себе одного или двух врагов – разумеется, непреднамеренно. Власть имущие нередко вызывают у других ненависть, просто потому что обладают властью.

Не сводя с них глаз, я поджала губы, решительно пожала плечами и закончила:

– Но, боюсь, детектив Кеннелли, ничего более определенного я сказать не могу.

Его напарник спросил:

– Обычно мистер Лок приезжал в Коннектикут один?

Искренне озадаченная, я нахмурилась.

– С тех пор, как он развелся со своей последней женой, Бетси Бетьюни, – ответила я, – думаю, да, он приезжал на ферму один. Если, конечно, не привозил с собой друга или коллегу или не приглашал гостей на выходные.

– Я хотел узнать, было ли в обычае мистера Лока приезжать на ферму тогда, когда там нет слуг? – уточнил детектив Майлз.

– Нет, не думаю, я бы этого не сказала. По правде говоря, я не знаю, какие привычки он приобрел за последнее время. Мы разошлись несколько лет тому назад, и я с ним редко виделась.

– Но вы ведь виделись с ним на прошлой неделе, миссис Трент, всего за несколько дней до его смерти, – заметил детектив Майлз.

– Это верно. Мы завтракали вместе, что, судя по всему, вам известно. Не сомневаюсь, эти сведения вы почерпнули из его блокнота.

Детектив Майлз кивнул.

– Да, в его блокноте мы нашли ваше имя и имена других людей, с которыми он собирался встретиться в тот день.

– Мы провели часа два за ленчем в «Ле Рефьюж» на 89-й улице, в нескольких кварталах от моего дома, – пояснила я, не дожидаясь их просьбы. Скрывать мне было нечего.

В голосе детектива Кеннелли послышалось оживление, когда он спросил:

– И как вы нашли мистера Лока? В каком настроение он был в тот день? Не казался фи он подавленным? Чем-нибудь обеспокоенным? Встревоженным, может быть? – детектив вопросительно поднял бровь.

Я отрицательно покачала головой:

– Ничего подобного. Говоря по правде, все было как раз наоборот. Он вел себя как настоящий Себастьян Лок, он был самим собой – спокойный, сдержанный, собранный. Таким я его всегда вспоминаю… – Я замолчала. Я почувствовала, что слезы душат меня. Себастьян умер. Этого не может быть! Я никак не могла осознать этот факт; трудно представить себе, что его нет в живых.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я откашлялась и медленно продолжала:

– Он всегда был таким. Всегда владел собой и ситуацией. И во время завтрака он держался как обычно.

Эти слова сорвались с моих губ, и тут же я поняла, что говорю неправду. Не совсем правду. В прошлый понедельник Себастьян вовсе не был самим собой. Присущая ему мрачность совершенно исчезла. Он казался прямо-таки счастливым, а это состояние ему было вовсе не свойственно. Но я не стала сообщать об этом детективам. Почему? Я совершенно уверена в том, что Себастьян умер от внезапного сердечного приступа. Он, как и я, не из тех людей, что кончают жизнь самоубийством. И на роль жертвы он также не годится. У него были враги в мире политики, по крайней мере я так полагаю, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них мог пойти на убийство. – Нет, детектив Кеннелли, Себастьян был самим собой, – повторила я не без твердости, – и по тому, как он вел себя, никак нельзя было сказать, что у него были какие-то неприятности, и он говорил о своих планах на этот год очень уверенно.

– И что же это были за планы? – спросил Кеннелли.

– Он опять собирался поехать в Африку, чтобы наблюдать за распределением гуманитарной помощи бедным и больным, а оттуда – в Индию. В Калькутту, если быть точной. Он сказал, что хочет посетить мать Терезу. Он всегда помогал ее больнице, оказывал ей в прошлом значительную материальную поддержку. Он сказал, что вернется в Штаты в декабре, потому что хочет провести Рождество в Коннектикуте.

– И после этого вы с ним больше не виделись? – детектив Майлз подался вперед, не сводя с меня взгляд.