Так кто же развалил Союз?
Шрифт:
19-го здесь выступил Горбачев. Как бы желая потрафить своим оппонентам, он призвал «уходить от унитаризма, сверхцентрализации, идти по пути, на который мы встали, - к Союзу Суверенных Государств на принципах федерации».
Да вроде бы СССР и представлял собой федерацию. На бумаге. Что же предлагалось для превращения «бумажной» федерации в реальную? Если вы призываете идти к Союзу СУВЕРЕННЫХ Государств, так признайте для начала их суверенитет. Вроде бы этого требует логика. Однако в речи Горбачева преобладали заклинания и общие слова.
– Хватит пугать Кремлем советский народ… Мы прошли
Естественно, выступление Горбачева вызвало немало критики. По словам казахского президента Нурсултана Назарбаева, стремление республик обрести суверенитет связано не с чьими-то амбициозными интересами, а с параличом центральной власти, с эгоизмом центральных ведомств, не желающих отказаться от своего диктаторского подхода к республикам.
В общем, с первых же дней съезда вновь зазвучали требования, чтобы Центр признал суверенитеты, провозглашенные республиками. Более всего на этом, естественно, настаивали прибалтийские депутаты (они еще оставались на съезде).
19 декабря на съезде выступил и Ельцин. Его выступление было резко антигорбачевским, причем далеко выходящим за одну только тему Союзного договора. Не очень-то он оглядывался и на сдерживающие «напутствия» «своего» российского Съезда.
– Нужно откровенно признать, - сказал Ельцин, - союзное руководство сегодня не имеет четкого политического курса на обновление страны. Внешние его действия носят характер импровизации, нереагирования на возникающие обстоятельства, бесконечного лавирования.
Но за этой вроде бы импровизацией, по словам Ельцина, стоит жесткая политическая логика: Центр стремится не допустить реального суверенитета республик, саботировать радикальные реформы. Так называемая революция сверху закончилась. Кремль перестал быть инициатором обновления страны и активным проводником нового. Процессы обновления, которые Центр пытается заблокировать, переместились в республики. Выявилась реальная возможность начать радикальные преобразования именно в республиках. Потому-то провозглашаемый ими суверенитет встречает бешеное сопротивление Центра.
Досталось от Ельцина и самому Горбачеву. По словам председателя российского парламента, союзное руководство проводит значительную перегруппировку сил, чтобы любой ценой удержать свои прежние позиции неограниченного хозяина всех республик, неограниченными полномочиями наделяется президент страны - такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев; крайне опасно, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии одного конкретного человека, фактически Центр стремится создать неограниченный авторитарный режим, что может привести в конечном счете к любому произволу, как бы оправданному Конституцией. Союзное руководство игнорирует декларации о суверенитете, усиливает неприкрытое вмешательство в дела союзных республик, в сферу их компетенции, опираясь при этом на самые консервативные силы.
– Убежден, - продолжал Ельцин, - что путь, избранный союзным руководством, ведет в тупик. Ужесточение позиций Центра по отношению к республикам будет лишь стимулировать отрицательную ответную реакцию. Кнут уже перестал быть реальным фактором во внутренней политике, а Союз уже, кажется, потерял в результате такой политики давления минимум шесть республик. Объективные процессы невозможно остановить силой.
Я не уверен, что Горбачев в тот момент был согласен с этим ельцинским тезисом, – что «потерянные» республики действительно потеряны и что при помощи силы тут ничего уже нельзя изменить. События, которые в скором времени развернутся в Прибалтике, отчасти, возможно, будут демонстрацией этого несогласия.
Возвращаясь к выступлению Ельцина… Как он полагает, можно было бы обсуждать проблему усиления Центра, если бы у него были бы хоть какие-то конструктивные предложения. Но их нет. Нет ни у президента, ни у правительства. Был путь - «программа Явлинского» (то есть Явлинского - Шаталина, «500 дней»), которая экономически объединила бы и республики. В программе был конкретный контроль по дням со стороны народа за действиями руководства, а при провале оно впервые в нашей истории отвечало бы перед народом «при своей жизни». Эта программа была признана, в том числе и президентом, но затем - отброшена. Парламенты и народ оказались обманутыми. Потеряно было три месяца.
Мимо проваленной Горбачевым программы «500 дней» Ельцин, разумеется, не мог пройти. Не мог отказать себе в удовольствии как следует «врезать» своему оппоненту, «обманувшего» не только парламенты и народ, но и его самого, Ельцина, в кои-то веки поверившего ему.
И дело не только в потерянных трех месяцах. Потеряно было нечто более серьезное – одна из последних возможностей спасти Союз. Именно об этом вроде бы больше всех хлопотал тогда Горбачев, и именно это «прохлопал», отказавшись от программы «500 дней».
В заключение Ельцин предложил несколько пунктов выхода из кризиса.
Первое - в Союзе наконец должен быть создан режим наибольшего благоприятствования для республик. Для этого необходимо прежде всего признать их суверенитет. Только республики должны решать, какая структура Центра им нужна и какие функции он должен выполнять.
Второе - необходимо, чтобы союзное руководство «решительно и навсегда» отказалось вмешиваться во внутренние дела республик без их согласия.
Третье - нужно в кратчайшие сроки принять решения о разделе полномочий и собственности между республиками и Союзом. При этом диктовать условия должны республики. Затем надо начинать работу над Союзным договором или вести это дело параллельно.