Так не бывает

Лана Черная

Эпилог.

Декабрь, 2012 год.

Ирма сидела в салоне внедорожника, двигающегося по шоссе. Вдалеке возвышались заснеженные вершины Карпат, у подножия которых раскинулся заповедник, укрытый покрывалом из снега и льда. А весной на этих склонах расцветало целое море нарциссов. Ирма однажды была здесь в детстве с дедушкой.

И теперь она ехала сюда из-за него. Неделю назад к ней приходил нотариус её деда. Он огорошил Ирму известием о самоубийстве дедушки. Ирма долго

не могла поверить, что тот застрелился всего год назад, ведь она давно считала его мёртвым. По крайней мере, мама рассказала, что он погиб через несколько месяцев после закрытия его клиники. А на самом деле оказалось, что дедушка всё это время жил в небольшом швейцарском городке и вёл отшельническую жизнь. Семьи у него не было, поэтому всё своё состояние, измеряемое всего одним коттеджем и счётом в банке с восьмизначной суммой, он оставил единственной внучке. Нотариус показал Ирме дедушкино завещание, передал документы и ушёл, оставив Ирму в полном недоумении. Что произошло с дедом? Почему его считали мёртвым, когда с тех пор он прожил ещё столько лет? И почему написал завещание в её пользу? Что делать с наследством – она тоже не понимала. Но, разобравшись с документами, решила одно – съездить в Ясини, небольшой городок в Карпатах. В дом детства её родной матери.

Ирма перевела взгляд на спящего рядом Матвея и улыбнулась. Как же хорошо, что Алекса не оказалось в стране, и она смогла взять сына с собой. Рядом с Матвеем Ирма ощущала умиротворение. Весь мир, вся её жизнь заключились в одном задорном мальчугане с необыкновенными разноцветными глазами. Благодаря сыну она вновь обрела голос. И не было ничего прекраснее встречи Нового года вдали от городской суеты вдвоём с Матвеем.

Они въехали в посёлок. Но совсем скоро на смену дачам и особнякам вновь пришли искрящиеся снегом заповедные леса. Окружённый деревянным забором двухэтажный дом расположился на окраине Ясиней. И в его окнах горел свет. Джип замедлил ход, подъехав к территории дома. И Ирма увидела стоящего на веранде человека. В сгущающихся сумерках невозможно было разглядеть лица, только силуэт. Высокий, широкоплечий. Ирма не сомневалась – мужчина. Но кто? Сторож или бандит?..

…Два чёрных Ровера Алекс увидел сразу, как вышел на веранду. Подобно змее тяжеловесные джипы скользили по мокрой дороге. Неумолимо приближались с каждым ударом сердца. Пальцы похолодели, а по спине пробежала нервная дрожь. Внезапный порыв ветра с силой рванул распахнутую куртку, запустил ледяные пальцы в волосы Алекса. Он боялся. И ни сколько самой встречи с Иркой, сколько того, что она его прогонит. Она могла. Целый год только этим и занималась – не подпускала Алекса к себе, а если он осмеливался приблизиться к ней, – гнала прочь. Из дома, из сердца, из жизни. До его нового вторжения, когда он приходил увидеться с сыном. Он покосился на сжатый в руке букет ромашек. Хотел удивить её, чтобы она уж точно не устояла. Ромашки посреди зимы – отменный способ. Он усмехнулся, мысленно окрестив себя полным идиотом, и посмотрел на въехавшие во двор джипы.

Один остановился напротив лестницы, ведущей на веранду, второй – дальше на площадке. Алекс бросил букет в кресло-качалку и спустился на несколько ступеней. Из дальнего Ровера выпрыгнул Юра, который теперь

трудился у Ирки начальником охраны, но не успел и пары шагов сделать, как распахнулась задняя дверца и появилась она. Самая любимая и родная женщина во вселенной. Ирка. Она приветственно махнула Алексу рукой. Узнала? Он почувствовал, как внутри него распалялся огонь, согревающий своим жаром. Как происходило всегда, стоило ему только увидеть Ирку. Перепрыгивая через ступеньку, Алекс спустился вниз, но тут же был задержан двумя громилами.

— Отпустите его! – приказала она, и громилы мгновенно расступились. Она стояла перед Алексом на расстоянии вытянутой руки и теребила выбившуюся из тугой косы русую прядку. — Ты откуда?.. Ты как…? Ты что здесь…? – она сбивалась на полуслове, не знала, как правильно задать ему вопрос, как вдруг глаза её просияли. — Так это ты, – выдохнула она. — Ты всё это устроил?

Алекс развёл руками. Она была права: этот дом у новых хозяев выкупил он и с нотариусом скончавшегося академика договорился. Но Ирке знать это ни к чему.

— По-прежнему подрабатываешь ангелом-хранителем? – съязвила Ирма.

Надеялась его уколоть? Он усмехнулся. Ничего не выйдет. Больше она его не прогонит.

— Я могу уйти, – спокойно ответил Алекс. Но это мнимое спокойствие далось ему очень непросто. — И ты больше никогда…

— Нет! – перебила Ирма, шагнув в его сторону. — Я не хочу…Ты… – её голос дрогнул. — Ты можешь остаться, но с условием. Ты на мне женишься, – она с вызовом посмотрела ему в глаза.

Алекс едва не задохнулся от счастья.

— Никогда, – твёрдо ответил он, с трудом сдерживая улыбку. Ирма в изумлении округлила глаза. — Умирать – так хлопотно.

Ирма сильно толкнула его в плечо и прошипела:

— Убирайся… – глаза её сузились, тонкие пальчики сжались в кулаки. Она замахнулась, чтобы его ударить, но Алекс перехватил её запястья и завёл за спину.

— Отпусти, – забилась она. Громилы рванулись было к ним, но Юра остановил их. Алекс благодарно кивнул. — Предатель! – обиженно бросила она Юре. Тот лишь пожал плечами.

— Глупенькая… – прошептал Алекс, вдохнув терпкий аромат ландышей её волос. Ирма посмотрела на него. В её шоколадных глазах стояли злые слёзы. Алекс прижал её к себе и поцеловал в макушку. — Я больше никуда тебя не отпущу…

— Мама? Папа? – сонный голос Матвея заставил их обернуться. Мальчик стоял у машины и непонимающе смотрел то на Ирму, то на Алекса. — Вы ссоритесь?

Алекс отпустил Ирку, подошёл к сыну и подхватил его на руки.

— Мы миримся, – с улыбкой ответил он.

— Правда? – Матвей посмотрел на Ирму. Та в ответ кивнула. — Тогда целуйтесь! – после короткой паузы изрёк Матвей.

А устами ребёнка глаголет истина…

[1] ЮБК – Южный Берег Крыма.

[2] Тиссо (Tissot) – элитный швейцарский бренд наручных и карманных часов.

[3] ДЦП – детский церебральный паралич.

[4] Мутизм – неврологическое состояние, при котором человек перестаёт общаться с окружающими, при этом способность разговаривать и воспринимать чужую речь полностью сохраняется. Часто развивается после тяжёлой психической травмы (насилия, гибели близких).