Так поступают только девочки
Шрифт:
– А тебе, Лиля, полагается три дня отпуска, – сказал он, а подполковник из оперативного управления добавил:
– Плюс четыре дня за свой счет.
– Вообще-то в армии «за свой счет не бывает», но, раз подполковник сказал… – шепнула Ленке на ухо дама из финансовой части.
– Вам и деньги полагаются, – вступила другая дама из финансовой части. – Леше не шибко большие, а Лиле и на два кольца хватит и на платье. Когда предъявите регистрацию, получите.
На том и порешили. Ехать в ЗАГС вызвались две дамы из финансового отдела и майор из строевой части. Прихватили еще Петю Шумакова и компанией отправились
Через два часа мама и Леша ехали на трамвае уже в качестве супружеской пары.
Купив кольца, насладившись неделей свободной жизни, вдоволь наигравшись в куклы, мама и Леша вернулись к работе.
Весна пришла рано. В середине марта ребята сняли шинели. И девчонки в первый раз начали показываться на людях в форме. Оказалось, не все так просто.
Если солдат под присмотром подруги безмятежно перемещался в городском транспорте как ребенок, чувствующий себя в безопасности под защитой матери и верящий, что мать его самая сильная, то подруга его сильной себя не ощущала. Ей тоже нужно было приветствовать офицеров, абсолютное большинство которых были значительно выше ее по званию. И если на солдата внимания офицеры не обращали, то на девочек в офицерской форме смотрели с интересом, далеко не всегда служебным.
При виде солдата и рядом девчонки в офицерской форме публика сразу бросалась защищать солдата. Оскорбления сыпались со всех сторон. Какой-то парень в трамвае спросил Колю Плакунова, которого сопровождала Лена Карпова: «Куда она тебя везет: к себе в постель или на гауптвахту. Если на гауптвахту, тебе повезло». Ну а то, что все они шлюхи, никто не сомневался, особенно бабки. И стыдили, как могли. «Что? Надоело с полковниками спать – на солдат перешла?»
Зато ребята изощрялись в остроумии.
Как-то Толик Михайлов ехал в трамвае с тишайшей Инной Павшиной. Кто-то спросил:
– Не обижает она тебя?
Толик вздохнул:
– Еще как! Вчера при всех на улице: «Смирно. Кругом. Шагом марш». Такой позор!
От удивления Инна открыла рот и не могла произнести ни слова. А Толик продолжал:
– А ведь были друзья, вместе учились, я за ней ухаживал. А теперь, когда меня разжаловали, она использует положение и глумится надо мной.
Слово «разжаловали» заинтересовало трамвай.
– За что разжаловали? За пьянку?
– За цинично дерзкий поступок.
И трамвай затрясся от любопытства:
– Что ты сделал?
– Добрый я, в этом моя беда. В зоопарке я был. А там в клетках антилопы всякие, косули. Глазищи большие, грустные. Ну, я и открыл клетки. Они побежали, веселые. Потом я подошел к другим клеткам. Там зайцы, лисы, тушканчики, волк. А я тоже открыл клетки. И они тоже разбежались. А меня в комендатуру.
Трамвай грохотал от смеха.
– А вчера идем мы по улице, а она, как узнала, что идем по направлению к зоопарку, как заорет: «Смирно. Кругом. Шагом марш». Представляете, стыд-то какой!
– А ты и волка отпустил? – не мог поверить какой-то мужик.
– Да. Он добрый.
– С твоим приятелем не соскучишься, – посочувствовала Инне какая-то женщина.
А другие добавили:
– Смотри за ним в оба. Но и не обижай.
– Не будет, – закончил разговор Толик, – она добрая, и я ее люблю.
И на радость всего трамвая поцеловал Инну.
На мамино удивление Леша совершенно спокойно воспринял передвижение по городу с мамой в форме. Больше того, ей показалось, что ему даже нравится, когда она в форме и когда на нее обращают внимание. Похоже, он даже гордился тем, что едет с такой. Иногда в трамвае она забивалась в угол, а он ее разворачивал, чтобы всем было видно, с кем он едет.
Однажды они возвращались из магазина с покупками. Леша хотел было взять пакеты в правую руку, но мама не позволила: вдруг навстречу попадется офицер, Леша его не поприветствует и у них будут неприятности.
– Не бойся, – успокоил ее Леша, – когда я с тобой, я могу нести вещи в двух руках.
– Почему? – удивилась мама.
– Люди подумают, что я твой денщик.
Мать дотерпела до дома, а, как вошли в подъезд, влепила ему подзатыльник.
На удивление, и люди относились к ним приветливо. Наверное, потому, что видели их счастливые лица и обручальные кольца. И мама, и Леша дружно отдавали честь проходящим офицерам. Предварительно мама на всякий случай незаметно толкала его в бок, чтобы не забыл. У него приветствия получались браво, у нее нет.
– Давай дома потренируемся, – попросила она.
И они дома стояли друг перед другом, и он учил ее, как надо вытягивать руку.
– Ты, Лилька, не торопись отдавать честь солдатам. Они первые должны тебя приветствовать, ты офицер.
– Да ну их, мне их жалко. Они никогда не отдают мне честь. Не хотят унижаться перед девчонкой, одни переходят на другую сторону улицы, другие делают вид, что не заметили. А сами от страха дрожат, я же вижу. Ну, дети.
– И сержантов жалко?
– А я в лычках не разбираюсь. По мне все, кто не офицер, тот солдат. Так проще. А самый главный солдат всегда при мне.
В мае произошли кадровые изменения. Восемь девочек получили уведомление о досрочном окончании контракта. Зато остальных двенадцать назначили руководителями групп. Ребята были распределены по группам. Теперь у них вместо офицеров-товарищей появился офицер-начальник, которому нужно подчиняться по рабочим вопросам. Леша оказался под началом курносой Лены Карповой, маминой подружки. Мать перенести этого не могла:
– Отдай мне Лешу.
– Да ты что! Я его не обижу. Ты меня знаешь. У меня он будет как сыр в масле.
– Отдай Лешу!
– С чего я отдам тебе лучшего работника! С кем я останусь?
– Отдай Лешу.
И когда в очередной раз Лера не согласилась, мама предложила:
– Тогда продай.
Ленка обалдела.
– Ты с ума сошла!
– Продай.
Порешили на том, что Ленка пойдет в штаб и докажет, что по характеру работы ей Леша не нужен. За это мать поведет ее в кафе.
В штабе согласились не сразу. В своей лаборатории Леша имел хорошие результаты в новой и перспективной области, он изучал фосфорорганические соединения. Мама занималась чисто военной проблемой: смывание с грунта остатков отравляющих веществ. Однако начальство убедить удалось, и в день официального перевода Леши под начало мамы сделка была обмыта в кофе. Взяли с собой и предмет торга. Заказали бутылку красного вина. Пить Леше мама не разрешила, сама пила мало. Зато Ленка была хороша. Когда выходили, она выдала Леше: