Так сражались чекисты
Шрифт:
В это время из Астрахани вывозилось наиболее ценное оборудование промышленных предприятий, эвакуировались лечебные и другие учреждения, а в Астрахань доставлялись для защитников Сталинграда вооружение, боеприпасы. Судов не хватало, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы избежать задержек при погрузке и разгрузке военных грузов.
Экипаж «Гелиотропа» принял меня по-братски. В нем были в основном пожилые люди, но они никогда не жаловались на усталость, хотя вахту приходилось временами нести круглосуточно. Матросы делали все для того, чтобы максимально сократить сроки рейса.
Вскоре начались осенние штормы. Каспий коварен. Его отлогие берега дают возможность разгуляться любому ветру. Огромные иссиня-черные волны швыряли наш пароход, как сухую щепку.
Однажды, когда мы находились в открытом море на пути в Астрахань, на судне случилась серьезная поломка: в стенке парового котла образовалась трещина. Пришлось застопорить машину. Волны подхватили беспомощный «Гелиотроп» и понесли его. Казалось, авария неминуема. А в трюме важный груз. Обеспокоенный, я поднялся к капитану в штурвальную рубку.
— Надо дать радиограмму, просить помощи, — предложил я.
Но и это оказалось невозможным. Динамомашина, питавшая рацию, приводилась в движение паровым двигателем, который теперь бездействовал. Да если бы мы и дали радиограмму, сколько времени потеряли бы в ожидании помощи!
Капитан принял решение произвести ремонт своими силами. Собрав команду, мы рассказали, в какой ситуации оказались. Все свободные от вахты матросы принялись за работу.
В беде проверяется человек. Сознание того, что наш груз ждут защитники Сталинграда, удесятеряло силы. До тех пор, пока не удалось подчеканить трещину, никто не позволил себе даже минутного отдыха. Подняв пары, мы на тихом ходу двинулись вперед и благополучно добрались до порта назначения. Военный груз был доставлен вовремя.
В ноябре наш «Гелиотроп» встал на зимовку в бухте Баутино близ форта Шевченко. Я получил радиограмму прибыть в Астрахань. Отправился на теплоходе «Колхозник», который шел в рейс с бензобаржой на буксире. В открытом море нас настиг десятибалльный шторм. Буксирный трос несколько раз обрывался, и нам приходилось с большим риском снова закреплять его.
К утру шторм разыгрался еще сильнее. Многометровые волны разломили баржу пополам. Кормовую часть с каютой, где находился экипаж, стало относить от теплохода. С трудом нам удалось спустить на воду шлюпку, но она тотчас же превратилась в щепки. Еще через несколько минут каюта баржи была сбита волнами, и люди оказались в ледяной воде. Чтобы спасти их, я и один из матросов теплохода прыгали в бушующие волны и с помощью каната помогали команде спасать оказавшихся в беде людей. Через некоторое время к нам на подмогу подошло оказавшееся поблизости военное судно.
В Астрахань я вернулся пятого декабря 1942 года и сразу же был направлен на оперативную работу в Перелазовский район, только что освобожденный от немецко-фашистских захватчиков.
„Вы проиграли, Остер!“
А. А. ГОВОРОВ, журналист
Рано утром в Ленинское районное отделение НКВД пришла пожилая женщина.
— Мне надо поговорить с начальником по неотложному делу, — сказала она бойцу охраны.
В коридор вышел дежурный оперативный работник: бледный голова перевязана. Время было трудное и тревожное. Германские армии прорвались к Сталинграду и Заволжье, где стоит тихий, утопающий в садах городок Ленинск, стало близким фронтовым тылом. Везде войска, аэродромы, госпитали, по дорогам потоки эвакуированных…
Разговор с посетительницей сразу принял неожиданный оборот. Вытирая глаза платком, она прошептала:
— Мои сын — шпион…
Наступила пауза.
— Где он? — спросил дежурный.
— Он не один. Их трое. Ночевали у меня в доме, а чуть свет собрались и спешно ушли. Один, Тарасом его звали, немного хромает, трудно ему идти.
— Куда же они пошли?
— Не знаю. Когда уходили, мне сын, Ваня, потихоньку сказал, что они спустились ночью с германского самолета в степи. Идут взрывать железную дорогу Ваня велел передать нашим — вот я и пришла.
Сказав это, женщина, будто свалив с плеч тяжелую ношу, зарыдала. Дежурный выяснил, что она местная колхозница, сын ее добровольно ушел на фронт, а зимой она получила извещение о его гибели в бою…
— Скажите, ради бога, его не расстреляют?
Оперативный работник понимал чувства матери Но что можно было сказать ей в утешение?
— Как решится судьба вашего сына, я не знаю, — сказал он женщине. — Думаю, что положение его не безнадежно.
На розыск диверсантов была немедленно брошена оперативная группа во главе с опытным оперработником капитаном Пантелеевым. Однако обнаружить диверсантов по горячим следам не удалось. Прошли сутки, вторые…
Пантелеев и его помощник лейтенант Ерохин не знали ни сна, ни отдыха. Но вражеские агенты как в воду канули.
На пятый день розыска были получены данные, что подозрительные лица обнаружены недавно во Владимировке.
К утру оперативная группа была на месте. Выяснилось, что трое неизвестных в военной форме — лейтенант и двое старшин, имеющие сходство с разыскиваемыми, появились на железнодорожной станции. Остались ночевать поблизости в небольшой хате-мазанке. Хату окружили. Пантелеев постучал в дверь. Из хаты никто не ответил. Капитан постучал еще раз.
В хате послышался какой-то шум, что-то загремело.
Бойцы оперативной группы навалились на дверь, и она с грохотом открылась. Понять, что происходит в хате, было невозможно. Три человека сцепились друг с другом. Стол повален. У печки валяется наган.
— Встать! Руки вверх! — скомандовал Пантелеев. Все трое, тяжело дыша, встали, подняли руки.
Вдруг один из неизвестных в форме лейтенанта пнул в живот бойца, стоявшего рядом, и бросился к двери. Пантелеев успел подставить ему ногу и свалить на пол.
— Обыщи, свяжи руки и увези, — сказал он Ерохину, а сам подошел к старшинам. С поднятыми руками они прижались к стене. Ни злобы, ни страха в глазах не было. У одного, коренастого, мелькнула даже улыбка. «Наверное, Иван», — подумал Пантелеев.