Так умирают короли

Гриньков Владимир Васильевич

Я вернулся в дом. У накрытого стола никого не было. И во всем доме стояла такая тишина, будто я один здесь и остался. На кухне тоже было пусто. Из неплотно закрытого крана бежала тонкая струйка воды. Я вернулся к столу и выпил две рюмки водки. В одиночестве пьют алкоголики и еще те, кому очень плохо. Мне было очень плохо. Если бы знал, на чем отсюда можно выбраться, — уехал бы не раздумывая.

Очень скоро появился Кожемякин,

— Хорош гусь! — пробормотал он. — Сам пьет!

Налил себе водки и выпил. Рюмку он поставил

неверным движением, и та упала; звякнув о вилку. Было заметно, что до его обычного состояния ему остается всего ничего.

Минут через пять к нам присоединился Демин. Он был все так же мрачен.

— Может, будем возвращаться? — предложил я.

Демин посмотрел на меня тяжелым взглядом и ничего не ответил. Мне показалось даже, что он не расслышал моих слов.

— Вы не видели Загорского? — осведомился я.

— Видел, — объявил Кожемякин. — Шляется по дому и разговаривает сам с собой.

Он пьяно захихикал, так что трудно было понять — можно ли серьезно относиться к его словам.

Загорского я нашел на кухне. Он стоял у окна и нервно курил. Все-таки здорово ему досталось от Самсонова. Я хотел уйти незамеченным, но Загорский резко обернулся.

— Потерял вас, — пробормотал я извиняющимся голосом, не зная, что сказать.

— Я здесь; — холодно ответил Загорский. — Все это время.

Мне почему-то было очень неловко и неуютно.

— Пора возвращаться в Москву.

— Почему бы и нет, — поддержал меня Загорский.

У него был все такой же холодный голос,

— Я скажу Светлане…

— Потрудитесь.

В гостиной ее не было, Кожемякин, против обыкновения, не спал. Сидел за столом, мрачно всматриваясь в пространство перед собой. Наверное, будет большая драка. Так ведь мне объясняли: либо сон, либо дебош. Третьего не дано.

Я поднялся наверх и приблизился к двери спальни. Мне почему-то казалось, что Светлана именно там. Вместе с Самсоновым, Я вспомнил об этой паре и заскрипел зубами. Черт побери, какие сюрпризы подбрасывает нам иногда судьба!

Но в спальне никого не было. Я неслышно прикрыл дверь и стал заглядывать во все комнаты. Некоторые из них были заперты. Возле них я задерживался дольше и прислушивался. Так я бродил и даже не отдавал себе отчета в том, что хочу увидеть их вместе. Мне будет больно, еще больнее, чем сейчас, но именно этого мне и хотелось. Наверное, я заболел, но пока сам не понимал этого.

Светлану я нашел внизу. Спустился на первый этаж и, проходя мимо ванной комнаты, услышал плеск воды. Дверь была не заперта. Я толкнул ее, и Светлана резко распрямилась. Из крана била тугая струя воды.

— Пора ехать, — буркнул я.

Она потянулась за полотенцем и утопила в нем свое мокрое лицо, будто спряталась от меня. Наверное, проплакала все это время.

— Все уже готовы. Одну тебя ждем

Я вернулся в гостиную, но Светлана появилась не сразу. Вошла: и встала в дверях.

— Едем? — спросила коротко.

Сидевший к ней спиной Демин вздрогнул от неожиданности.

— Куда? — пьяно спросил Кожемякин.

— В Москву.

Кожемякин, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. У него были неверные движения сильно пьяного человека. Демин тоже встал. Я вышел на кухню и сказал Загорскому, что мы уезжаем. Он коротко кивнул и загасил сигарету прямо в раковине.

Все уже стояли у цветочной клумбы.

— Надо бы предупредить Сергея Николаевича, — предложил я.

Мне никто не ответил. У каждого была своя причина промолчать. Мне показалось, что они готовы уехать не. попрощавшись.

— Кто его видел? — спросил я.

Молчание. Я развернулся и пошел к дому. Один только Кожемякин поспешил за мной.

— Наверху его нет, — буркнул я.

Кожемякин отправился на кухню. Я не стал его останавливать — пусть побродит. Его действительно некоторое время не было видно, но он объявился, когда я открыл дверь, ведущую из дома в гараж. Кожемякин, нетвердо ступая, вышел из соседней комнаты и объявил:

— Нету! '

Я и сам знал, что «нету». В гараже было темно. Я не сразу нашел выключатель, а когда свет зажёгся, то увидел роскошный «линкольн». На этой машине Самсонов приезжал на работу, но в последнее время не ездил — что-то там случилось с карбюратором.

Здесь Самсонова тоже не было. Я на всякий случай заглянул в салон — пусто, значит, уедем не попрощавшись. Я пошел к воротам из гаража, повернул ручку встроенной двери, но полностью открыть дверь не успел, потому что Кожемякин за моей спиной издал какой-то нечленораздельный звук. Я обернулся. У Кожемякина было крайне удивленное выражение лица. Еще бы!

В огромном багажнике «линкольна», который зачем-то открыл Кожемякин, лежал Самсонов. Глаза у него были открыты, но это никак не могло обмануть. Он был мертв.

Глава 24

Я, споткнувшись о высокий порог, вывалился из дверного проема. Светлана вопросительно посмотрела на меня.

— Сюда! — не своим голосом закричал я.

Из фургона выглянул Демин и поинтересовался:

— А что такое?

У меня, наверное, был вид безумца, потому что, хотя я им и не ответил, они, все трое направились ко мне. Я пропустил их, давая возможность лично лицезреть страшную находку Кожемякина.

Они так и остановились на пороге, словно вмиг потеряли способность двигаться. Я видел, как они напряжены, по их спинам. Тем временем Кожемякин пробормотал с выражением растерянности и угрозы одновременно:

— Кто?

Ему никто не ответил, и тогда он возвысил голос:

— Кто?!

— Заткнись! — мрачно бросил ему Демин и подошел поближе в машине.