Так умирают короли
Шрифт:
— Привет! — сказал он. — Ты не спишь?
— Нет.
— Мы арестовали Панова.
— Какого Панова? — опешил я.
— Константина Евгеньевича.
Это было полной неожиданностью для меня. С Константином Евгеньевичем я встречался в первой половине дня, передал ему фотографии и свой паспорт. Ничто не предвещало неприятностей, которые его, как оказалось, поджидали.
— Загорский начал давать показания.
— Так значит — он?! — изумился я.
Панов как главный мафиози
— Нет, — сказал он. — С самсоновским делом связь пока не прослеживается. Речь идет о контрабанде культурных ценностей.
— Он же говорил, что все законно, — пробормотал я. И есть разрешение на вывоз.
— Мы навели справки. Там все липа. Они подделывали документы и по ним вывозили все, что им заблагорассудится. Ты завтра подойди к нам в прокуратуру, дашь показания. Панов ведь предлагал тебе лететь в Германию?
— Предлагал.
— Вот это и напишешь. Что там новенького на работе?
— Ничего, — ответил я, мрачнея. — Большая грызня.
— Деньги? — определил Мартынов.
— А что же еще? Алекперов, руководитель канала, зарегистрировал на себя знак программы и теперь диктует свои условия всем.
— Когда же он успел? — удивился Мартынов.
— Он втихомолку занимался этим, когда Самсонов еще был жив.
— Вот как? — сказал Мартынов. И я услышал, как изменилась его интонация. Наверное, я сказал что-то важное для него.
Глава 38
Я приехал в прокуратуру вечером. Мартынов ждал меня. У него был вид шахтера, две смены подряд рубавшего уголек. Наверное, он теперь дневал и ночевал на работе.
— Поздновато, — проворчал он.
— Не мог отлучиться. Новый шеф знакомился с нашим коллективом.
— Какой новый шеф?
— Горяев. Занял место Самсонова.
— Ну и как он?
Я скорчил скорбную гримасу. Мартынов понимающе улыбнулся.
— Откуда он вообще взялся?
— До недавних пор продюсировал какую-то программу о членистоногих на сто пятьдесят седьмом канале, — хмыкнул я.
— С таким настроением вы много наработаете, — определил Мартынов.
— Это точно.
Он придвинул мне стул:
— Садись, разговор у нас долгий.
— Чего же так?
— Допрашивать тебя буду. Под протокол.
— Как подозреваемого? — осведомился я.
— Свидетелем ты у нас проходишь. По делу о контрабанде культурных ценностей.
— Значит, всерьез за Панова взялись?
— Всерьез, — кивнул Мартынов. — Ты в чем-то оказался прав, назвав его мафиози. Они целую паутину сплели, и Панов был за главного.
— Они — это кто?
— Там много людей задействовано, Женя. И у каждого были свои четко очерченные обязанности. Одни выясняли, что сейчас ценится и кому можно запродать товар, другие доставали требуемое, попросту говоря — воровали, третьи, как твой Загорский, выполняли роль курьера, перемещающего эти вещицы через границу.
— Неужели Загорский пошел на это? — Я покачал головой. — Может, он просто не знал?
— Он так и пытался это представить, — подтвердил Мартынов. — Не знал, что имеет место контрабанда, документы-то, мол, всегда были в порядке. Но это все отговорки для слабоумных. Расколется в конце концов, никуда не денется.
— Я-то думал, что вы нашли убийцу Самсонова.
Мартынов внимательно посмотрел на меня.
— Связи пока не видно, — признал он. — Но иногда открываются новые обстоятельства, позволяющие взглянуть на дело по-иному.
— Здесь-то, что может быть?
— Все, что угодно. Мы отрабатываем сразу несколько версий. Ну, например, почему бы не предположить, что Самсонов каким-то образом был связан с этой контрабандой?
— Самсонов? С контрабандой? Чушь! — уверенно отклонил я эту версию.
Сама эта мысль казалась мне кощунственной.
— А вот ты погоди, — неожиданно мягко не сказал, а почти пропел Мартынов. — У Самсонова ведь крутились огромные деньги. Так? Почему бы не предположить, что он финансировал предприятие твоего Константина Евгеньевича?
— Он не мой! — огрызнулся я.
— Не твой, хорошо. Но все остальное остается в силе — мое предположение о возможной связи Панова и Самсонова.
— Они даже не были знакомы?
— Откуда ты знаешь?
— Мне так показалось.
— Вот видишь — «показалось».
— Да точно я вам говорю! Иногда фамилия Самсонова звучала…
— Где она звучала?
— В разговорах. Когда я, Загорский и Панов иногда упоминали его фамилию. И было понятно, что Константин Евгеньевич и Самсонов лично не знакомы.
— А почему же тогда заходила речь о Самсонове?
— Ну, все-таки такой известный человек. И к тому же мы с Загорским у него работали. Загорский как раз собирался в Германию, а Самсонов его не отпускал, так Альфред жаловался на него Константину Евгеньевичу…
— А тот что же?
— Обещал обломать Самсонову рога.
— Точно? — возбудился мой собеседник.
— Да. Еще в первый день нашего с Пановым знакомства он это сказал.
Мартынов торопливо придвинул к себе чистый бланк протокола.