Так умирают короли
Шрифт:
— Вот видишь, — сказал он и нервно засмеялся. — А говоришь, что никакой связи не улавливаешь.
Я рассказал ему все, что знал: о Константине Евгеньевиче, о Загорском, о Самсонове. Но лично мне в версию Мартынова не верилось. Не мог Самсонов быть связан с этими людьми. Точнее — не могло быть той связи, какая представлялась Мартынову. Я так ему и сказал. Он в ответ только засмеялся:
— Проверим.
За окном было совсем темно, когда наша с ним беседа завершилась и я расписался под протоколом. Этот протокол Мартынов вложил в папку, в которой уже было много-много разных бумаг. Я представил, как эти листики, добавляясь один к другому, множатся и множатся,
— Я не верю, что Загорский — убийца! — повторил я.
— Он, значит, не убийца, — поддакнул Мартынов. — Тебя я тоже отбрасываю…
— Спасибо, — вставил я, но он даже не обратил внимания на мой сарказм.
— Вдову тоже выведем из круга подозреваемых — она, как ты утверждаешь, была безутешна и уж ни в коем случае не стала бы лишать человека жизни; Кожемякин, опять же по твоим словам, боготворил Самсонова, так что и о нем забудем тоже. Кто там у нас остается? Демин? По Демину не будет возражений? Ну вот мы и нашли убийцу. Сегодня уже поздно, — Мартынов демонстративно взглянул на часы, но завтра мы непременно его арестуем.
Он намеренно довел ситуацию до абсурда, чтобы я почувствовал свою неправоту.
— А хотя бы и Демин! — буркнул я, злясь на собеседника. — У него тоже рыльце в пушку. Деньги приворовывал, так что Самсонов даже грозил ему тюрьмой. Демин только сейчас свободно вздохнул, — думал, что теперь будет хозяином программы, да Алекперов оказался покруче…
— Ах да, Алекперов! — вспомнил Мартынов. — Я как раз хотел о нем поговорить. Он ведь действительно замкнул эту программу на себя и действительно начал заниматься этим вопросом еще при жизни Самсонова, у него за спиной. Самсонов что — ничего не знал?
Я пожал плечами:
— Скорее всего — нет. Иначе был бы грандиозный скандал. Он не из тех людей, которые позволяют обходиться с ними некрасиво.
— Вот и я так думаю! Но на что тогда Алекперов рассчитывал?
— Кто смел — тот и съел.
Мартынов замотал головой.
— Э-э нет, — сказал он. — Я сегодня наводил справки, и выяснились очень интересные вещи. На первый взгляд все очень просто. По закону любой, подав заявку, может юридически оформить свое право на что угодно: на новый препарат, на придуманное им для своей фирмы название, на телепрограмму как в вашем случае. И преимущество имеет тот, кто подал заявку первым, при условии, что нет никого, кто его право на патент оспаривал бы.
— Самсонов не оспаривал, — высказал я предположение.
— Ну конечно! Потому что он даже не знал об алекперовских планах. В итоге Алекперов получил права на программу и даже на ее название. Но я не зря сказал, что только на первый взгляд все просто. Потому что дальше начинают вносить поправки особенности нашей суровой действительности. Во-первых, правовая неразбериха. Во-вторых, наш менталитет, всегдашнее желание судить не «по закону», а «по справедливости».
Мартынов невесело усмехнулся.
— У вас в Останкино уже были подобные случаи, — продолжал он. — Мне рассказывали, что в некоторых программах возникали конфликты, часть коллектива уходила на другой канал и быстренько оформляла свои права на название программы, потому что само название — это уже капитал. Программа выходила лет двадцать, ее знали все, от мала до велика, и, уходя на другой канал, «раскольники» хотели увести за собой и телезрителей. И что?
— Что? — спросил я.
— А ничего. По закону они вроде имели право. А в жизни все обстояло иначе. Программа оставалась за тем, кто вел ее, кто все эти двадцать лет светился в кадре. Ты понял? Те, кто заявил свои права на передачу, формально могли бы потребовать, чтобы конкуренты сменили название. А в действительности всегда получалось так, что им этим правом не удавалось воспользоваться. Сила привычки. Закон буксует, кругом чад и дым — и никаких последствий.
— То же самое могло быть и с Самсоновым?
— Запросто! — убежденно сказал Мартынов. — Хочешь, я скажу, как было бы? Алекперов заявил бы свои права на программу, а Самсонов просто на эти его права наплевал бы. Продолжал бы выпускать свою программу и делал вид, что ничего не происходит.
— Алекперов бы его выгнал.
— И что? — усмехнулся Мартынов. — Самсонов уходит со своей программой на другой канал и работает там — на радость своим новым покровителям и на погибель Алекперову. Что дальше могло быть? — Мартынов поджал губы, раздумывая. — А ровным счетом ничего. Всего два варианта развития событий я вижу. Первый: Самсонов делает свою программу, Алекперов — свою. Алекперовская программа живет месяца три, самое большее — шесть, потом умирает естественной смертью.
— Почему?
— Не могут существовать две однотипные передачи. Одна изначально будет хуже и непременно умрет. А почему именно алекперовская? Да потому, что Самсонов имел очень хорошие позиции в рейтинге и многомиллионную аудиторию. Его невозможно свалить сразу, в одночасье. А людям не нужна битва титанов. Им нужен просто качественный продукт. То, что делает Самсонов, им было знакомо и нравилось. А у алекперовской программы — болезни роста и прочие неприятные штучки. Здесь Алекперов проиграл бы вчистую, так что первый вариант я отбрасываю. Остается еще судебная тяжба, в которой он пытался бы отстоять свое право на программу и задушить конкурента. Но этот вариант еще хуже первого. У Самсонова — слава родителя этой передачи и любовь миллионов. У Алекперова — клеймо стяжателя и едва ли не вора, пытающегося умыкнуть у Самсонова его детище. Ну, и кто выиграет в итоге?
Да если бы даже суд признал правоту Алекперова его программа умерла бы уже на следующий день после вынесения вердикта. Зрители не простили бы ему расправы над своим любимцем — Самсоновым. Выходит, при таком раскладе Алекперову не на что было надеяться.
— Мне кажется, он хотел договориться с Самсоновым, — сказал я. — А оформленные права на передачу — его козырь, если Самсонов будет неуступчив.
— Неуступчив — в чем?
— Я однажды стал свидетелем разговора между Самсоновым и Алекперовым. Алекперов хотел, чтобы наш шеф кое-что подправил в своей передаче.
— Я думал, что Алекперов не вмешивался в эти вопросы.
— Раньше, насколько мне известно, так и было. Но здесь он растревожился из-за рейтингов. У нашей программы начались некоторые сложности. Мы зашатались, и было подозрение, что это неспроста. Причину видели в ошибках, которые Самсонов допускал при разработке сюжетов.
— О чем идет речь?
— Алекперов говорил, что надо бы поменьше злости. Все должно выглядеть весело, как невинная шутка.
— Разве у вас были злые сюжеты?