Такая большая любовь
Шрифт:
— Сегодня вечером, — ответил толстяк.
Когда Флорантен вошел в игровой зал, его потрясла высота потолков, унылая пышность отделки и какая-то потусторонняя отрешенность, царившая в этом месте. То ли храм, то ли морг… От сотен людей, сидевших за столами, но делавших вид, что их тут нет, шел будоражащий нервный импульс. Совершенно непонятно было, чем занимались эти люди: то ли анализировали свой выигрыш, то ли готовились заказать для себя заупокойную. Мужчины в черном с бесстрастным выражением лица отточенными движениями совершали на зеленых столах какие-то загадочные манипуляции, то удлиняя, то укорачивая длинные, как кишки, стопки жетонов. А высокие, отрешенные голоса архидиаконов выкрикивали пророческие
19
В карточной игре — первая половина серии номеров, на которые можно делать простую ставку. (Прим. перев.)
20
Луидорами в просторечии называют двадцатифранковые монеты. (Прим. перев.)
В эбеновых лунках крутились шары, раскидывались карты, с бешеной скоростью предсказывая будущее, которое мало кому нравилось, карточные колоды переходили из рук в руки сидящих за столами людей, и те едва поспевали их перемешивать. Каждый выбирал свой культ, свою «черную мессу» и свой вид колдовства.
Флорантен немного побродил, потолкался в толпе, силясь разобраться, откуда надо начинать. За окошечком кассы он увидел человека, которому все давали деньги, а полученные взамен жетоны тут же выкладывали на стол. Он поступил, как все, и протянул в окошко пачку ассигнаций.
— В обмен на жетоны? — спросил меняла.
— Как вам будет угодно.
Он получил кучу бакелитовых жетонов, набил ими карманы старого пиджака и подошел к столу, оказавшись рядом с какой-то сгорбленной старухой.
«Горбуны приносят удачу», — подумал он и нерешительно положил жетон с маркировкой «1000» на сукно. Шар в эбеновой лунке остановился, и крупье загреб его жетон вместе с остальными. Флорантен вздрогнул, но тут же стал себя успокаивать: «Ведь мне же надо проиграться…»
Он заметил, что кучка жетонов, подцепленная крупье, перешла в руки горбуньи. Пожав плечами, он отошел от стола и направился к другому. Там он выложил на сукно жетон с маркировкой «5000», который исчез тем же манером. Он продолжил играть, ничего не понимая, с ощущением полной ирреальности происходящего. Все кругом горбились, у всех на лицах застыло злобное выражение, но самыми кошмарными порождениями сна были крупье. Да тут все было как во сне. Флорантен видел сон, что он вошел в казино и начал игру; ему приснилось, что Будда в нефритово-зеленой пижаме отдал приказ проиграться…
По мере того как пустели его карманы, в душе Флорантена нарастала беспричинная неотступная тревога. Зеленый Будда не может наградить его за то, что он просадил двести тысяч франков!
«А что, если он всучил мне фальшивые ассигнации? Тогда на выходе меня арестуют… Да нет, не может быть. Тогда он не велел бы мне проигрывать».
Он обшарил карманы и обнаружил, что они пусты. Настала полночь. Флорантен вышел из казино. Уличные фонари мягко освещали пальмы, Млечный Путь высоко в небе напоминал большую сеть, полную сверкающих рыбок.
По дороге в ресторан, где Мавар назначил ему встречу, Флорантен чувствовал себя еще более не в своей тарелке, чем утром. Он минут десять топтался перед дверью, не решаясь войти, чем привлек к себе внимание портье. Наконец, собравшись с духом, вошел.
Мавар, в шикарном белом смокинге, с гранатовой гвоздикой в петлице, с покоящимся на ляжках животом, висящими по сторонам лица ушами и с бриллиантом на мизинце, был на месте. Он только что кончил ужинать и потягивал шампанское. Рядом с ним, тоже с бокалом шампанского, молча сидела молодая женщина с золотистыми волосами
Флорантен, сглотнув слюну, робко пересек зал.
— Ну? — спросил Мавар.
— Все в порядке, месье Мавар, я все проиграл, — ответил Флорантен, не осмеливаясь поднять глаза.
— Долго возились! Ну, да это в первый раз. Завтра справитесь быстрее.
Мавар вытащил из кармана двадцать тысяч франков:
— До завтра. Завтра сделаете то же самое. Доброй ночи.
Назавтра Флорантену хватило сорока минут, чтобы опустошить карманы, и в последующие дни он неуклонно улучшал свой результат.
Из механизма игры он усвоил ровно столько, сколько нужно было знать, и пришел к выводу, что для достижения его цели не нужно ни много времени, ни много труда.
Несколько ставок в рулетке на круглые номера, парочка партий в «тридцать и сорок» [21] , один-два «банко» — и минут за десять, максимум за четверть часа, дело сделано. Деньги он обычно менял на жетоны достоинством в пять, десять и пятьдесят тысяч. Если же ему вдруг везло и его ставка удваивалась, он пропускал ход, и лопатка крупье аннулировала выигрыш на следующем ходе. Точно так же он избавлялся от заведомо выигрышного «банко»: просто говорил «пропускаю», и со следующими картами выигрыш таял. Это было удобно и надежно.
21
«Тридцать и сорок» — одна из самых распространенных карточных игр в игорном бизнесе.
А дальше Флорантену оставалось только сделать несколько шагов в мягкой теплоте ночи.
«Добрый вечер, месье Мавар… Добрый вечер, дружок, вот ваши двадцать тысяч франков… До завтра, месье Мавар…» Воистину, золотое ремесло.
Флорантен усвоил также, что совсем нетрудно тратить на жизнь двадцать тысяч в день, особенно в Монте-Карло. Он поселился в комфортабельном отеле, ел досыта, сменил гардероб и обустроил свой досуг. Его манили все витрины, и везде ему улыбались. Он даже предпринял путешествие на такси, чтобы осмотреть окрестности в пределах десяти километров. Волосы у него обрели живой вид и заблестели, черная прядь надежно прикрывала темно-красный «ноль» надо лбом. Теперь, получив возможность пригласить поужинать любую даму, он обзавелся подружками и даже подумывал жениться.
И ни разу ему даже в голову не пришло присвоить себе хотя бы часть тех денег, которые ему выдавались на проигрыш. Обе суммы, что он получал на руки каждый вечер, казались ему совершенно разной природы. Одна, в двадцать тысяч, была обычным, реальным заработком, полученным в обмен на работу. Другая же, в двести тысяч, была другой весовой категории. Эти деньги не имели никакого отношения ни к работе, ни к повседневным нуждам. Они представляли собой некую мифическую абстракцию: деньги для игры…
Теперь в казино хорошо знали маленького человечка с редкими волосами и с приклеенной косметическим клеем прядью надо лбом. Он напоминал судебного исполнителя, явившегося к кому-то, чтобы описать имущество. Он приходил в казино и молча, не вступая ни с кем в разговоры, менял на жетоны двести тысяч франков, проигрывал их и спокойно удалялся, потирая руки. Он вызывал всеобщее любопытство даже в таком месте, как казино, где всегда хватает своих оригиналов, маньяков и одержимых.
«А, вот и человечек в черном, который приносит неудачу», — шептались игроки. Крупье же давно заметили, что Флорантен, даже когда ему случалось, против обыкновения, сделать удачный ход и выиграть, никогда не давал чаевых. Давать «в пользу персонала» вошло у игроков в привычку, и чаевые давались не из щедрости, а «на счастье». Было также замечено, что с появлением маленького человечка месье Мавар перестал посещать казино.