Такая как есть (Запах женщины)
Шрифт:
– Нет. Я и в самом деле не могу жениться на тебе, потому что уже женат. Это случилось, когда мне исполнилось девятнадцать лет.
Горькие нотки, прозвучавшие в его голосе, смягчили удар.
– Ты не думаешь, что стоит рассказать поподробнее?
– Я как раз собирался. Моя жена находится в частной лечебнице. Уже двадцать лет. У нее маниакально-депрессивный психоз.
И он рассказал, как это произошло.
Он встретил Лючию Манзини, когда был на втором курсе Колумбийского университета. Она была близкой подругой сестры его лучшего друга. Хорошенькая, сексапильная, он сразу увлекся ею. Она уверяла, что ее родители страшно строгие, старомодные итальянцы, которые держат ее чуть ли не взаперти – чего она не выносит. Она все время упрашивала его сбежать вместе с ней. Но друг предупредил Макса, что отец Лючии богатый и влиятельный человек – он не станет смотреть
И наступил момент, когда он понял, что больше не в состоянии выносить ее фокусов. Макс честно все сказал ей. Она рыдала, ломала руки, колотила его, царапала, но он оставался непреклонным. Сначала она много значила для него, но когда угар прошел, он осознал, что она – опасна, а может быть, и не совсем нормальна. Получив письмо от отца Лючии, Макс решил, что это она заставила его написать послание, и пошел на встречу с ним, настроившись не поддаваться ни на какие уговоры. Но Карло Манзини скорее сочувствовал ему, чем гневался. Максу не следовало так вести себя. Да, Лючия дика, неуправляема, но хороший итальянский мальчик не позволит, чтобы женщина вертела им как захочет. Нужно было быть умнее. А теперь ему придется отвечать за содеянное. Карло Манзини объявил, что Лючия беременна и Макс должен на ней жениться. Но отец хотел, чтобы он продолжал учебу, пообещал купить им отдельный дом – Лючия будет жить так, как она привыкла и как полагается всем итальянским девушкам. Она получит приданое. Но жениться он обязан. Иначе… Старик говорил мягко, спокойно. Лючия – сицилианка. И как многие сицилийские девушки в юности, весьма соблазнительна для мужчины. Макс вспомнил, что Лючия и вправду напоминала спелый, зрелый плод, из которого вот-вот брызнет душистый сладкий сок.
Только тогда я узнал, что она не из Калабрии, как уверяли меня, а из Сицилии – и только тогда понял, как влип. Глупый, потерявший голову молодой человек, считавший, что понимает все на свете, но не сумевший понять такой простой вещи. Отец ее оказался главой мафии – вот откуда у них были деньги, дома, машины. Все махинации совершались, естественно, втайне – у него имелось вполне легальное прикрытие, его имя никогда не появлялось в газетах, его нельзя было ни в чем заподозрить – он считался преуспевающим виноторговцем. Но истинные дела творились за кулисами. Максу стоило бросить один-единственный взгляд на человека, который вышел к нему навстречу, чтобы увидеть, с кем он имеет дело. Заканчивая разговор, старик дал понять, что у Макса нет выбора: либо он женится на Лючии, либо умрет. Он также намекнул, что и с рестораном в таком случае «придется разобраться». Что я мог сделать? Мне было страшно, что это может повредить моим родителям, а не только мне. Тем более что я и впрямь был виноват. С большим опозданием до меня дошло, понял, что и сексуальное неистовство Лючии – тоже проявление ее болезни.
Макс замолчал. Алекс ждала, тоже не произнося ни слова. Его рука, крепко сжимавшая ее запястье, словно окаменела.
– И мы поженились. Состоялась грандиозная свадьба – чисто итальянская. А для меня это были похороны. Нам и в самом деле купили дом – через дорогу от дома ее родителей. На некоторое время Лючия успокоилась и притихла. Но, оказалось, это была всего лишь одна из форм депрессивного состояния. Вскоре все началось снова. Мне приходилось разыскивать ее в каких-то подозрительных барах, кошмарных забегаловках – Бог знает где. Несколько раз я оказывался в таких переделках, что едва выбирался живым. Мне приходилось звонить старику, он присылал парочку своих молодцов… Но Лючия не унималась.
– Я потерял покой и сон. Мне уже было не до учебы. Все шло наперекосяк. И когда начались роды и ее отправили в клинику, я вздохнул с облегчением. Наконец-то у меня появилась возможность хотя бы выспаться.
Ребенок родился маленький, но здоровый. Девочка. Врачи еще некоторое время держали Лючию в клинике из боязни, что у нее начнется послеродовая депрессия, как мне объяснили. Но, к счастью, угроза миновала. Через шесть недель ее отпустили домой. Но меня не покидало ощущение, что она стала какой-то странной. Я очень часто заставал ее сидящей
«Видишь, – говорил ее отец, – как она счастлива. Вот что ей было нужно. Вот почему я настоял на женитьбе». Он даже чувствовал ко мне признательность. У нас было все, чего не пожелаешь. Я мирился с тем, что мне совсем не нравилось.
Малышке исполнилось три месяца. В тот вечер я вернулся домой не поздно, дома никого не было. Я подумал, что Лючия взяла девочку погулять на свежем воздухе, так что у меня не возникло никакого беспокойства.
Макс снова умолк и вздохнул.
– Но время шло, Лючия не возвращалась, и я забеспокоился. Позвонил ее отцу. Он снова отправил своих людей на поиски дочери. Уже стемнело. Не знаю, что толкнуло меня пойти взглянуть на наш бассейн… Лючия не заглядывала туда с тех пор, как родилась дочь. Но она оказалась именно там. Она стояла в воде и укачивала девочку, напевая песенку. Девочка была мертва. Лючия утопила ее.
Алекс прикусила губу. Сердце сжала боль и сострадание к нему. Макс продолжал без всякой интонации:
– Отец, конечно, все уладил, нажал, где нужно нажать, и все было представлено как трагическая случайность. Лючию поместили в специальную лечебницу «ради ее собственного блага». Там она находится и по сей день. Меня, да и своих родных она не узнает. Несколько раз она пыталась убежать из клиники. Но система охраны там отлажена хорошо, и ее перехватили. Ее любимое занятие – играть в куклы. Она наряжает их, поет им песенки. Первое время я довольно часто навещал ее. Но это было ужасное зрелище. К тому же в этом нет никакого смысла. Уход за ней самый лучший, ее содержание в клинике щедро оплачивается. И она будет оставаться там до конца своих дней. Так что я оказался снова свободным человеком и занялся собой. Я, конечно, оставил дом и вернулся к себе на Малберри-стрит. Я говорил с отцом Лючии, и старик понял меня.
Самое страшное, казалось, было позади. – Голос Макса немного выровнялся.
– Я закончил учебу, получил степень. И встретил девушку, которую полюбил. Я отправился к отцу Лючии и сказал, что раз уж все так случилось, я могу считать себя свободным. До сих пор помню, как он посмотрел на меня: с сочувствием, даже с жалостью, но в то же время жестко и непреклонно. Он сказал мне: «Сынок, ты и моя дочь обвенчались в церкви Святой Девы. А законы церкви никто не может нарушить. Пока Лючия жива, она останется твоей единственной женой».
Ханжество его не знало предела. Старик наживал свои миллионы на проституции и наркотиках. Но вопросы чести собственной семьи блюлись неукоснительно. Лючия могла быть либо моей женой, либо вдовой.
Макс снова перевел дыхание.
– Она и сейчас в клинике, ей уже сорок два года. Отец ее еще в силе. А я в капкане, Алекс. И останусь в нем еще, пока она жива. – Впервые за время рассказа Макс взглянул на Алекс. – Детка, я так хочу, чтобы мы поженились. Мне уже сорок три. Я хочу иметь свою семью и дом. Конечно, я не был одинок. Одна женщина в моей жизни сменяла другую. Но я не хочу больше так жить. Я хочу, чтобы мы были вместе. Кроме тебя, мне никто не нужен. Но жениться на тебе я не могу. – Он помолчал. – Решай, Алекс.
– О, Макс!.. Я уже получила гораздо больше, чем могла ожидать. Неужели ты думаешь, что эта формальность может изменить мои чувства к тебе? Да, я была бы счастлива быть миссис Макс Фабиан, но если это невозможно, так тому и быть. – Алекс обняла Макса и прижалась к нему. – Мы можем быть вместе – это самое главное. Обойдемся без церковного благословения. Я и без священника дам тебе клятву верности. – Она улыбнулась и провела пальцами по его темным волосам.
– Но они по-прежнему следят за мной. Они знают, что я делаю, где нахожусь. Старик хорошо относится ко мне, но это ничего не значит. Он не переменится. Он постоянно присматривает, чтобы я как-нибудь не обошел их, потому что догадывается: во второй раз с такой же просьбой я к нему не приду. И если они узнают о тебе… я не знаю, что ему может взбрести в голову. Они знают все о Еве, о моей работе, в котором часу я встаю и когда ложусь. Я у него на поводке. Про тебя ему тоже скоро станет известно все. Он влиятельный и могущественный человек…