Такая разная любовь
Шрифт:
— Поло. А есть будем здесь. — Джералдин поспешно убрала газеты и журналы с низкого стеклянного столика.
— А почему поло — дорогой спорт? — поинтересовалась Примми, поставив поднос на стол. — Потому что надо иметь собственную лошадь?
— Пони, Примми, — с веселой усмешкой поправила ее Джералдин. — Лошади для поло по традиции именуются пони. И одним поло-пони тут не обойдешься. Каждые два или три чаккера следует менять пони, и хорошо бы еще держать парочку в запасе.
— А сколько же пони у Руперта? — Артемис сняла с головы полотенце и тряхнула
— Представления не имею, сколько у Руперта пони, а игра состоит из шести чаккеров. — Джералдин с удовольствием положила в рот кусочек яйца. — В игре участвуют восемь всадников, и здесь нужно быть очень-очень опытным наездником.
— А Руперт — опытный наездник? — Помня о своей диете, Артемис отказалась от аппетитных яиц под голландским соусом и съела крохотный хрустящий ломтик панчетты.
— У него гандикап в шесть голов.
— А это хорошо?
Джералдин весело расхохоталась:
— Да, Артемис. Это очень хорошо. Просто превосходно. Руперта смело можно назвать одним из лучших игроков в стране.
Артемис радостно просияла, недавняя обида была полностью забыта.
— Великолепно, — мечтательно протянула она. — Просто замечательно!
Глава 12
Май 1972 года
Примми весело шагала по Сохо, сердце ее пело. День выдался чудесный. На голубом небе не единого облачка. Она собиралась пообедать вместе с Саймоном.
Она взглянула на часики — подарок родителей на двадцать первый день рождения — и обнаружила, что еще довольно рано и, вместо того чтобы, как обычно, опоздать, она придет в ресторан даже раньше назначенного срока. Не важно. В этот удивительный день Примми была счастлива, как никогда.
В апреле, после дня рождения Примми, состоялась их с Саймоном неофициальная помолвка. Официальное оглашение пришлось отложить, потому что Кики отправилась в турне по Австралии, а Саймону не хотелось сообщать дочери такую новость по телефону. Кики должна была вернуться домой уже в конце недели, и Саймон собирался поговорить с ней по душам. Собственно, этот разговор мог бы состояться давным-давно, но Саймон его откладывал.
Нежелание Саймона посвящать дочь в историю своего романа поставило Примми в чрезвычайно щекотливое положение. Все три ее подруги, разумеется, знали, что, с тех пор как брак родителей Кики распался, Саймон с Примми стали очень близки. Как-то раз Кики призналась, что ей кажется странной тесная дружба отца с одной из ее лучших подруг, но больше разговор об этом не заходил. Ни Джералдин, ни Артемис, которым всегда нравился Саймон, не находили в его дружбе с Примми ничего необычного. Они не знали, что Примми была безумно влюблена в отца Кики еще с восемнадцати лет, что она сходила по нему с ума и из-за него осталась в Би-би-ди-оу, вместо того чтобы занять свое место в университете.
Деревья на Сохо-сквер уже покрылись пышной зеленой листвой, а все скамейки в парке
— С одиннадцати лет ты жила у меня в доме. Проводила здесь большую часть недели — с понедельника по пятницу, — до тех пор пока не закончила школу, — начал он однажды, когда Примми готова была рассказать всем на свете об их любви. — Разве ты не понимаешь, как люди могут это истолковать, Примми? Они тут же зададутся вопросом, когда я впервые увидел в тебе женщину. Я семейный врач и не могу позволить себе даже малейшего намека на скандал. Если пойдут слухи, что я интересуюсь маленькими девочками, на моей карьере можно будет поставить крест.
Примми все поняла, но скрывать свою любовь от Джералдин, Артемис и Кики оказалось необычайно трудно. Иногда Примми казалось, что Джералдин давно догадывается об истинной природе их отношений с Саймоном, но как бы то ни было, подруга ни разу не заговорила об этом.
И вот через несколько дней, когда вернется Кики и Саймон поговорит с ней, можно будет поделиться со всеми своей радостью и услышать поздравления, в том числе и от родителей.
— Но это убьет их! — воскликнул Саймон, взволнованно взъерошив свои светлые волосы, когда Примми спросила, нельзя ли по крайней мере рассказать все родителям. — Они доверяли мне все семь лет, что ты провела в моем доме. Они рассчитывали на мою порядочность. И теперь они неизбежно задумаются, что я за человек и как давно испытываю вожделение к их дочери.
— Ты хороший, добрый, нежный, чудесный человек! — воскликнула Примми, уткнувшись головой в его плечо. — И никому не придет в голову сказать о тебе что-то дурное. Ты просто не способен совершить что-то постыдное, ты не позволял себе никаких нечистых мыслей, когда я была ребенком. Никто и не станет подозревать тебя в этом. — Только через два бесконечно долгих года после разрыва с Евой Саймон и Примми стали любовниками. — А если не поверят, придется признаться, что это я тебя соблазнила!
Последнее утверждение кто угодно счел бы неправдоподобным, хотя Примми сказала чистую правду. Вот поразятся Джералдин и Артемис, когда узнают о ее романе с Саймоном! Лицо Примми осветилось улыбкой. Они вечно подшучивали над ней из-за того, что у нее нет парня.
Примми снова посмотрела на часики. До условленной встречи оставалось пять минут. Она поднялась со скамейки и неторопливо направилась на другую сторону площади, к Грик-стрит.
Примми так долго мечтала о том дне, когда сообщит новости Джералдин, Артемис и Кики — в первую очередь Кики, — что теперь, когда ждать оставалось совсем недолго, ее охватило лихорадочное нетерпение.