Такая разная любовь

Стоун Джин

— С Дэвидом? Он что, нигде не работает?

— Ой, ну мам, — простонала Мишель и посмотрелась в большое зеркало. — Ты же знаешь, что он работает в инвестиционной компании своего отца.

— Что-то не заметно, чтобы он там был очень занят.

Мишель поправила бирюзовый шелковый шарфик у себя на шее.

— Как мне лучше, мам? С шарфом или без?

— Разве тебе не интересно узнать, что с твоим отцом?

Мишель сняла шарф и бросила его на постель матери.

— Конечно,

интересно. Поэтому я и зашла к тебе. — Она придвинула лицо ближе к зеркалу и принялась рассматривать, хорошо ли наложен макияж. — Как он? Все нормально, надеюсь?

— Надейся.

Алисса увидела, как дочь осторожно смахнула с брови микроскопический кусочек туши.

— У него был сердечный приступ? — спросила Мишель, не спуская глаз со своего отражения.

«Ничего себе, любящая дочь, — подумала Алисса. — Этому она, конечно, у меня научилась». Алисса знала, что Мишель внешне всегда умела быть холодной и спокойной. Но только ли внешне, вот вопрос?

— Нет, — ответила Алисса.

— Это хорошо. — Мишель отошла от зеркала на шаг и провела руками по переду своего платья. — А то знаешь, влачить жалкое существование инвалида, прикованного к постели… это не для отца. Ему бы это не понравилось.

«А летальный исход не понравился бы еще больше», — захотелось вставить Алиссе, но она промолчала, осознав вдруг, что такое поведение Мишель, наверное, не оттого, что ей на все наплевать, а оттого, что она живет в мире иллюзий, где все всегда хорошо и родители не умирают до тех пор, пока дети не будут готовы смириться с той мыслью, что они все-таки смертны.

Но Алисса не стала открывать дочери глаза на суровую действительность. Она была для этого слишком усталой.

Мишель уперла руку в бок:

— Пойду сегодня на торжественный завтрак, устраиваемый ЖФА. По-моему, мне уже пришла самая пора стать активным членом Федерации, как ты думаешь?

Алисса взяла шарф дочери и стала его складывать.

— Ты ведь тоже пойдешь, мам?

Опять от нее чего-то ждут. Опять. Сначала тетушка Хельма. Потом Бетти Вентуорс. Сью Эллен Джемисон. Теперь вот родная дочь.

— Нет, — ответила Алисса. — Я буду в больнице.

Зазвонил телефон ее личной линии. «Данни». Алисса взглянула на Мишель:

— Извини, дорогая.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

Телефон продолжал звонить.

— Да, и поскорее.

Мишель выхватила шарф у матери из рук и выбежала из комнаты с выражением большой обиды на лице. Проводив ее глазами, Алисса сняла трубку.

— Да?

— Алисса, это Данни Гордон.

Она сделала глубокий вдох-выдох и, подпустив в голос безразличия, проговорила:

— А, Данни… Я пыталась дозвониться тебе несколько минут назад.

— Я не дома, — ответили на том конце провода.

«Естественно, — подумала Алисса. — Ты сидишь в квартирке какой-нибудь своей девочки. Может быть, у тебя вообще нет своего дома. Зачем тебе дом? А твой автоответчик, возможно, установлен в телефонной будке в баре где-нибудь на Сорок второй улице».

— Я в Атланте, — уточнил Данни.

Алисса судорожно вцепилась в трубку.

— Здесь?!

Данни рассмеялся:

— Я решил, что ты вызовешь меня сюда, как только узнаешь, что у меня появилась информация на Джея. Так что я не стал дожидаться особого приглашения и прилетел вчера вечером. На этот раз я не стал сваливаться тебе на голову без предварительного звонка.

— Ко мне нельзя, — быстро сказала Алисса. Ей не хотелось, чтобы вернувшаяся из больницы Натали застала в библиотеке Данни Гордона. — Где ты?

— В «Марриот».

Насколько Алисса помнила, в Атланте было с полдесятка «Марриот».

— В какой именно?

— В центре города. «Маркиз Марриот».

Прекрасно. Именно там сегодня должен был проходить торжественный завтрак Женской федерации Атланты. Нормально!

— Встретимся там, — сказала она, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. — Но не сейчас. У меня тут появились кое-какие неприятности. Что скажешь насчет пяти часов вечера?

«В пять часов там можно будет показаться совершенно спокойно. К тому времени члены ЖФА давно разойдутся».

— В вестибюле?

Впрочем, стоит ли рисковать?

— Нет, — ответила она. — В твоем номере.

— В моем номере? — саркастически переспросил он.

— В каком ты остановился, Данни?

Он сказал.

— А теперь говори: ты нашел его?

— Разумеется, я его нашел. Я же говорил: дело свое знаю.

Она повесила трубку и улыбнулась.

Роберту было решено сделать операцию.

— Гены, — сказал он Алиссе, сидевшей на краешке его постели. Натали сидела от отца по другую сторону и держала его за руку. — Не забывай, что мой отец умер в возрасте пятидесяти двух лет от обширного инфаркта.

Алисса кивнула. Не прошло и года со дня их свадьбы, как Роберт Гамильтон Пэйдж-старший умер на площадке для гольфа. «Гены, — подумала она. — Интересно, а отец его тоже был голубой?..»

— Хорошо еще, что я так о себе всегда заботился, — прибавил Роберт. — Иначе мне бы уже давно пришел конец.

— Тебе всего сорок шесть, Роберт.

Он через силу улыбнулся, и эта улыбка смотрелась неестественно на его пепельно-сером лице.

— Сейчас другая эпоха, дорогая. Жизнь стала гораздо тяжелее…