Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)

Свинаренко Игорь Николаевич

Киселеву-старшему в год рождения единственного ребенка было 44. У него была Сталинская премия II степени - за разработку сплава, который использовался в клапанах моторов знаменитого штурмовика Ил-2. После премию задним числом переименовали в Государственную и выдали новое свидетельство и новую медаль - а старое все забрали. Позже ему дали еще одну Госпремию. Киселев-старший работал до последнего и успел даже поизобретать материалы для "Бурана".

В старших классах Женя узнал семейную тайну: он дворянин! Его бабушка, несмотря на суровость эпохи, всегда писала в анкетах - "из дворян". Бабушка по

материнской линии была дворянка и в анкете всегда писала не "из служащих" как многие, - а правду.

– Интересно, вы чувствуете этот голос голубой крови?

– Наверное, наверное... Может, что-то и чувствуется.

Политические взгляды он унаследовал от отца, который гармонично сочетал самоотверженную работу на ВПК с любовью к "Новому миру" времен Твардовского и к иным проталинам оттепели - "по полной программе".

– Еще в школе видел, что я умнее, способнее, талантливее других, признается Киселев.

Когда он учился в 9 классе и еще не знал, как жить дальше, отец ему дал маленький, вырезанный из газеты клочок: там было объявление про набор школьников в школу молодого востоковеда - при Институте восточных языков (будущем ИСАА). Было важно, что это МГУ и что в том же здании был до революции историко-филологический факультет, который в свое время закончил дед-дворянин...

Маша - любовь с 8 класса

От школьных лет у него почти никого не осталось - "кроме жены". С Машей он познакомился еще в школе, а женился на втором курсе. На момент женитьбы тесть занимал должность главного редактора (!) вещания на США (!) и Англию (!), в связи с чем выхлопотал молодым однокомнатную квартиру.

Когда Киселев позже поступил на то же иновещание, тесть там уже не работал.

Маша ездила с Киселевым в военный Афганистан и там жила год. Сейчас руководит пресс-службой НТВ. Это она придумала знаменитые названия: "Итоги" и "Тэфи".

Армия - школа жизни, и КГБ тоже

В предвкушении блестящей журналистской карьеры - не на ТВ, а в бумажном ТАССе - Киселев гордо отказывался от научной работы, на которую его приглашала кафедра.

Что там преподавали в ИСАА? Китайский - с которым после "культурной революции" и Даманского было почти все ясно. Арабский - так там поблизости израильская военщина, бряцая оружием, вынашивала планы. Кроме Азии в названии института была еще Африка, страны которой любили рисовать на гербе наш "калашников" калибра 7,62.

А фарси - сонный Восток, пыль веков, полурассыпавшиеся манускрипты, сентенции Хайяма, страшно любезные массовому советскому читателю своим антисоветизмом - выпить и по бабам, и никакого общественного горения. И вот очень злую и горькую шутку сыграл с Киселевым этот вроде безобидный язык. Пришлось Жене лейтенантом лететь в Кабул переводить для наших военных советников - одного из которых, впрочем, уже застрелили, и об этом честно сказали востоковедам на инструктаже перед вылетом.

Впрочем, надо сразу сказать, что Киселев в Афганистане ни разу не стрелял по людям и сам ни разу обстрелян не был, хотя он не только в Кабуле сидел, но и в провинциях бывал. Служба Киселева большей частью состояла из попыток объяснять малограмотным дехканам, например, вот что: материя первична, а сознание вторично. А кругом солдафоны, грязь, портянки, присказка: "Как надену

портупею, я тупею и тупею..." Как положено в войсках, "воины-интернационалисты" с чувством выпивали. Водку, коньяк и самогон, который офицеры называли "кишмишовка". Духанщики напиток разливали в целлофановые пакеты (стеклотара была дефицитом). И это было очень удобно: пакет "кишмишовки" принимал форму любого кармана...

– Мы удивлялись - водка вроде слабая, градусов 25, а бьет по голове как кирпичом. Тяжелый кайф такой, даже кайфом не назовешь. Потом нам знающие люди объяснили, что надо пакет на свет смотреть: если просматривается зеленоватый оттенок, значит гашиш добавлен - для крепости. Оттого и шибала так...

Немало было и бессмысленных тоскливых политзанятий, разной партполитучебы - вот где закалялся политобозреватель!

– Жен офицеров периодически сгоняли на митинги, когда в Союз отправляли гробы с нашими военными, - вспоминает Маша.
– Вокруг нас всегда стреляли, рядом умирали. Каждый шаг там был страшен. Я не помню, как мы жили...

С войны он вернулся в Москву - а там, в тылу, все хорошие места заняты. Подрабатывал на Иновещании, преподавал язык... На ТВ попал только в 87-м через восемь лет после выпуска. В 92-м, после первых нескольких "Итогов", началась слава - и была ему приятна только первые три дня. На четвертый день указывание пальцем и просьба дать автограф его утомили.

– Женя! Вот когда вы начинаете свою передачу... вы думаете, что миллионы смотрят на вас? Вы ведь раздавлены весом ответственности перед народом?

– Знаете, Светлана Сорокина однажды задала похожий вопрос Явлинскому в прямом эфире. Она его спросила: "Вы себя ощущаете последним стратегическим резервом российской демократии?" Так он ей ответил: "Нет, я столько не выпью". Я бы про ответственность перед народом мог бы такой же ответ дать...

По окончании эфира команда Киселева (это человек 20, костяк готовивших передачу) еще сидит час-полтора, разговаривает. Тут "и разбор, и за успех (или неуспех) по рюмке надо выпить. Это как Петр Первый говорил - после бани укради, но выпей. После эфира то же самое".

По болезни он не пропустил ни одного эфира. Если заболевал, то после эфира, а не до.

Он говорит, что не представляет своей жизни без "Итогов", хотя умом понимает, что "придут новые, более яркие звезды и заставят уступить место". То есть дальше расти некуда? Это сейчас - пик? Но потом-то что, потом? Он говорит, что уж точно заслужил "несколько строк в учебнике про "Итоги" и свою персону".

– Хотелось себя вознаградить за многолетнюю жизнь в маленьких квартирах, признается Киселев, показывая свою двухэтажную квартиру в тихом старом центре.

Квартира эффектная. Она отчасти русская, профессорская - из-за огромного книжного шкафа и мебельной добротности, теплой старомодности. Отчасти современная американская: закуток в столовой, отведенный под кухню, лестница на второй этаж...

Киселев показывает мебель:

– Шкаф книжный - современный, из Англии. Есть старинное: стол, стулья, они Маше от бабушки достались, их пришлось реставрировать, и буфет. Так что тут такая эклектика.

Старинная лампа над столом в столовой - семейная реликвия: подарена на свадьбу.