Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)

Свинаренко Игорь Николаевич

– И еще потому, что без взяток вообще никак не можно договориться с бюрократами, а так вроде шанс есть. И опять-таки, если народ считает что-то справедливым, его ж не переспоришь - все равно он на выборах нам выберет кого ему в голову взбредет...

– Не знаю. Я не политикой занимаюсь, а юриспруденцией.

Присяжных заменят тройки

– Уже пять лет, как в стране заседают присяжные. Какую можно дать оценку?

– Идет деградация института суда присяжных заседателей.

– В чем это выражается?

– Во-первых, как было 9 регионов с присяжными, так больше и не стало, хотя еще 12 регионов выражали готовность.

Да и местные власти стали на это спустя

рукава смотреть. Составляют списки как попало. Инвалидов в списки заносят, а то и вовсе покойников... А то еще возьмут да составят спис-ки присяжных из лучших производственников! Методической литературы, пособий не хватает. Да и отношение к судам присяжных теперь другое! Когда я на бланке президентской администрации слал рекомендации и требования, это еще было внушительно. И то сказать, какая бумага вам страшней - которую Ельцин подписал или которую Михаил Флямер? Пусть даже последний и возглавляет общественный центр "Судебно-правовая реформа". Люди увидели - власть не поддерживает, значит, это не важно.

А из регионов, где нет судов присяжных, идут письма в Конституционный суд - что-де их права нарушаются, и просят в других регионах закрыть, чтоб никому обидно не было.

С оплатой присяжных начались перебои (некоторые судьи платили из своего кармана, но в конце концов решили не пытаться быть святее Папы Римского). При том, что и так присяжным платят копейки - половину скромного судейского оклада. А сейчас и вовсе кризис, начнут везде экономить, ну и тут урежут.

В общем, в любой момент могут сказать: на суд присяжных нет денег, нас захлестнула волна преступности, нечего с бандитами миндальничать. Давайте введем тройки!
– скажут. И тройки будут введены. Под аплодисменты общественности...

ГЛАВА 16

Тюрьма

"Понятия - квинтэссенция русского самосознания"

Криминал, говорят, идет к власти. Тюремные порядки, пишут, успешно внедряются на воле. А уж по фене только ленивый не выучился, депутаты так и вовсе очень бегло ботают. Некоторые удивляются: как же это все получается? А так. Представьте себе 10 или даже 15-миллионную (по разным оценкам) армию людей с опытом СИЗО, ШИЗО, ПКТ, карцеров, транзиток и пересылок. Что мы про них знаем? За кого, например, они голосуют на выборах, за Климентьева? Что хотим знать?

Не знаем ничего и знать не хотим. От страха и лени. Вот бывший зек серьезный, кстати, исследователь, два красных диплома и шесть лет за плечами хочет издать умную правдивую книжку про тюремную жизнь и культуру. Редкий, кстати, случай, чтоб бывший опытный зек захотел всерьез на нашем языке про свое говорить.

Так никто не хочет книжку эту издавать и денег не дает.

Зовут бывшего зека Валерий Абрамкин. В прошлом диссидент, физхимик, первое издание книжки "Как выжить в советской тюрьме" выпустил еще в 1992 году тиражом 60 тысяч, и оно стало библиографической редкостью. Необходимо переиздание. Но не получается: невозможно найти спонсоров! Странно... Такая тема - и вот вдруг стала неинтересной в России?

То ли скупы отказавшиеся бизнесмены, то ли они добыли себе, купили гарантии от сумы и от тюрьмы. А может, слишком сенсационными показались им изложенные в книжке идеи? Абрамкин, например, утверждает, что тюремная субкультура - самое точное изложение национальной модели поведения, народного понимания справедливости. Потому, утверждает ав

тор, тюремные нравы вместе с тюремной лексикой так легко принимаются широкой публикой на воле. А все беды, по Абрамкину, от того, что люди меняют справедливый тюремный порядок на беспредел.

В целом же книга рассчитана на широкий круг читателей. Еще бы:

по статистике, 15 процентов взрослого населения страны сидело или сидит. Это не считая тех, кому сесть только предстоит.

Название у книги, конечно, неточное. Дело даже не в устаревшем слове "советской". А в том, что к заголовку надо добавить: "Если повезет". И речь в книге не только про то, что трудно выжить, - остаться нормальным человеком там тоже трудно.

Валерий Абрамкин родился в 1946 году. Русский, из рабочих. После МХТИ посвятил себя науке: чистил сточные воды в Курчатовском институте. Сидел в 1979 - 1985 годах: за издание нелегального журнала "Поиски взаимопонимания" (более известен как просто "Поиски"). Самые крамольные тексты Абрамкина были про творчество детского автора Хармса.

Сейчас Абрамкин руководит общественным Центром содействия реформе уголовного правосудия. Этот центр пытается облегчить участь российских узников. Причем на деньги зарубежных благотворительных фондов: у России на это денег нет и не предвидится. Фонд Абрамкина занимал две комнаты в бывшем ЦК комсомола. Теперь ограничивается одной: дорого. Арендная плата за 19 квадратных метров - 700 долларов в месяц.

Валерий Абрамкин - худой изможденный интеллигент, семидесятник с классической для своего круга биографией: КСП - институт - самиздат (никто не прошел мимо: кто почитывал, а кто и сам делал) - дворничество - чистая и бескорыстная надежда на Запад. Романтика безнадежного сопротивления режиму, теплые, особенные отношения, которые между людьми легко возникают на этой почве... Сколько же было тогда таких романтиков! Да пол-Москвы. Только немногие жили этим всерьез, мало кто сам собственноручно ксерил крамолу, единицы отваживались отправлять на вольный Запад свои страшные сочинения. Из них тоже мало кто пошел в тюрьмы. Из пошедших немногие вернулись...

За что были эти мучения? За невинный, безобидный журнал, за детского безвредного Хармса - Абрамкин потерял огромную порцию жизни, здоровья. Он вернулся оттуда с туберкулезом, ему подсаживали больных с открытой формой и давали одну кружку на всех... Он вернулся. Но героем быть не хочет и не стыдясь рассказал о неудавшихся попытках самоубийства, предпринятых там, в лагере. В разных своих интервью говорил, что "выходил из лагеря с ощущением, что они могут сломать любого, с любым сделать, что угодно". Более того: "Если б у меня вдруг была возможность вернуться в прошлую жизнь, туда, в 70-е, я бы постарался избежать этого". Такая откровенность вообще вызывает страшную симпатию.

Зачем он написал эту книгу - чтоб помочь страждущим? Нет, это попутный эффект. Просто он по натуре - исследователь. Он подвергал исследованию все, что ему попадалось на жизненном пути: способы очистки воды, творчество Хармса и проч. Оказавшись в тюрьме, он поневоле взялся за предмет, который имелся в наличии: тюремная субкультура. Конечно, увлекся. Он даже был рад, что попал не на политическую зону, а к уголовникам - это ему дало более разнообразный материал.

Но не издают книгу! Это весьма странно: тюремная тема важна в России, как нигде, и общество эту тему с великой охотой обсуждает! Но на уровне смехотворно низком, вопиюще несерьезном, это сводится к экзотике типа наколок, блатных песен, "Джентльменов удачи" и чернухи в прессе. Всерьез этим заниматься не хочет никто! Почему? Каждый надеется, что его минует чаша сия, что печальное знание не пригодится в жизни никогда... Ведь напуганному Достоевским, Сталиным, Солженицыным, Шаламовым гражданину России кажется: жизнь кончается на воле, а тюрьма - это конец, жизнь там невозможна.