Такие как мы
Шрифт:
— Есть.
— И ты столько времени с ним говорила, что бы узнать это?
— Не только.
— А что ещё?
— Им не нравится Дрыст.
— Почему?
— Голодают всё время.
Я вспомнил, какое количество охотников, собралось у северных ворот. Там было человек пятнадцать. У нас один Немо, в сущности, ещё мальчишка, обеспечивал мясом двенадцать человек проживающих в Ауруме. Грудных детей я не считаю. При таком раскладе пятнадцать охотников вполне способны прокормить сто пятьдесят — сто семьдесят человек, включая себя. С таким количеством людей, вполне возможна загонная
Чертовщина какая-то. Степь ещё вроде не оскудела, не смотря на приближение мамонтовых коров.
— Как так? Разве можно голодать, когда столько еды вокруг бегает?
— Охотники не голодают, — Вера отрицательно покачала головой, — Дрыст держится за них, остальные его не интересуют.
— Как же его женщина, дети…
— Алекс, у тебя в роду…. — Вера махнула рукой в неопределённом направлении, — было иначе?
Я задумался. В том кругу, в котором я вращался, было иначе. Но ничего не могу сказать про остальных. По телеку проскакивала информация о неблагополучных семьях, где родители, руководствуясь какими-то внутренними потребностями, чаще всего алкогольной, прекращали кормить своих детей, или делали это от случая к случаю, стыдясь содеянного перед собутыльниками. Но это, скорее, исключения из правил, а не само правило.
Верка, расценила мою задумчивость так, как ей подсказывал жизненный опыт. Хмыкнула, и отвернулась.
— У нас всё иначе, Верка. Бывают случаи, конечно, но мы от таких людей избавляемся.
— Даже от вождей? — глаза Веры расширились от удивления.
— Иногда и от вождей. Понимаешь, если вождь не думает о людях, то собираются все и решают, что с ним делать.
— А как же охотники? Они не поддерживают вождя?
— У него нет охотников, — я чуть усмехнулся, представив как нашего президента, приехали защищать и охранять, кучка, вооружённых дробовиками и карабинами, егерей.
— А как же он стал вождём, если у него нет охотников? На чём держится его род?
Как объяснить этой маленькой девочке, структуру нашего общества, я не представлял. И не очень хотелось. Основы демократии, здесь не поймут. И мне она сейчас ни к чему, а вот про династии и про наследственную передачу власти, я им объясню. Но не сейчас.
— Вер, это очень сложно. Будет время, я вам расскажу как у нас.
Оставив Веру общаться дальше с мальчиком по имени Крик, я добрался до Немо, который опять взводил арбалет. За забором появился ещё один труп взрослого мужика.
— Немо, не боишься, что следующим будет твой отец?
— Его нет, — Немо напрягся, и тетива щёлкнула спускной пластиной. Достав болт из колчана, Немо оглядел его со всех сторон и наложил на направляющую.
— Как нет?
— Убили.
— Кто?
Немо не ответил, а выцелив ещё одну жертву нажал на спуск, украсив подступы к забору ещё одним трупом.
Странно, что дикари не уходят от этого опасного места, и не стараются обойти забор с другой стороны. Они упорно, тусуются здесь, как будто здесь мёдом намазано. Я опять полез на лестницу, на этот раз, стоящую в тридцати метрах от Немо. Надо же разобраться в причинах столь глупого поведения.
Оба-на! Здесь никого нет. И почему-то я не сомневался, что так и будет. Трава шевелится в штатном порядке, на ветру, и ни каких посторонних движений. А вот Немо, пользовался повышенным спросом. Перед ним трава ходила ходуном, попеременно раздвигаясь и сдвигаясь, а в забор и через него, летели камни. Тёмные чёрточки, с большой скоростью бороздили небо, и с глухим шелестом отлетали от плетёной брони ограды. В разные стороны, вместе с отлетающими назад булыжниками, отлетали зелёные листья винограда, с каждым разом всё больше и больше оголяя плетёную структуру.
Меня начала терзать смутная догадка, но теорию можно подтвердить только практикой.
Спустившись вниз, я набрал камней, и залез обратно.
— Эге-гей, — заорал я, во всё горло, привлекая к себе внимание. — Идите сюда, бисовы дети, я здесь.
Размахнувшись, я запустил камень, насколько хватило силы, в голову, высунувшегося из травы мужика, замахивающегося в сторону Немо. Не попал, но прицел ему сбил. Мужик развернулся в мою сторону, и что-то прогавкал, тыча в меня волосатой рукой.
Дикари разделились и, несколько травяных дорожек отделившись от остальных, двинулись ко мне. Четыре дорожки замерли… и, со свистом рассекая воздух, из травы вылетело несколько камней.
— Ой, блин….
Зря взял камни на щит, руку опять отсушило, лучше бы спрятался. Следующий камнепад, пережидал под защитой стены, и ждал, когда левая рука снова приобретёт чувствительность.
Хорошо, что арбалет взведён. А как стрелять? Я не Клинт Итвуд и не умею как он, стрелять навскидку, и болтов до ужаса жалко, мы их всего по десять штук в комплект сделали. Можно подставить башку под пули… тьфу, под камни, но мне одного раза хватило, когда мои ученики, остались без поддержки и защиты. Сейчас ситуация сто крат хуже.
Мачете, пригодилось как нельзя кстати. Это не Веркины пальчики, этой штукой я быстро проковырял щель, пригодную для подсматривания и для стрельбы. Жаль забор, но перед Евой я сей грех отмолю.
Моё шевеление заметили, и кто-то очень шустрый, или любопытный, воспользовавшись лианой дикого винограда, растущего по всему забору, полез ко мне на огонёк. Не знаю, о чём думает этот скалолаз, но лиана ещё молодая, может не выдержать.
Выдержала. Едрить её налево, и направо, крестовиной в хвост.
Однако надо проверить этот виноград. Может мутировал?
Лоза дёрнулась, и напротив моего носа, появился первый колтун никогда немытой шевелюры.
Арбалет я отложил. Нечего боеприпасы тратить…. И людей тоже.
— Привет любезнейший, — поприветствовал я забравшегося наверх мужика, едва в щель заглянул чёрный глаз. Ну, надо быть вежливым всегда, даже когда желаешь противнику сдохнуть. Это как-то возвышает, не даёт недооценивать врага, и одновременно унижает его.
Плохо выкованный, но хорошо заточенный клинок, легко перерезал тонкую и гибкую ветвь дикого винограда. Дикарь с чёрным глазом, и открытым ртом, улетел вниз с намотанной на руку лианой, не успев крикнуть. До земли не далеко.