Таких не убивают
Шрифт:
– Я не еду в гости, – строго поправил Лидочку милиционер. – Во-первых, просто хочу посидеть, отметить память о хорошем человеке. Я же его знал, мы с ним встречались, разговаривали. Я к Ольге часто захожу, вот и познакомились. Я Сергея Романовича очень уважал. У меня есть его книга с дарственной надписью.
– Чего же вы мне раньше не сказали!
– Почему я должен все вам говорить? – удивился капитан. – Я вам расскажу, а вы с ума сойдете от удивления.
– Простите, вы правы, – согласилась с ним Лидочка.
– А во-вторых, – продолжал шептать ей на ухо капитан, – я нахожусь на работе, я наблюдаю. Мне люди
– Мне оно и не кажется простым.
– Тем более мне нужно на людей посмотреть в другой обстановке, может, они раскроются.
– А пить будете?
– Пить не буду. Одну рюмку за память Сергея Романовича.
Лидочка вдруг сообразила, как молод ее собеседник. То есть она знала об этом и раньше, но иногда, как сейчас, его молодость бросалась в глаза. Бывают такие мальчики, чрезмерно серьезные, прямо маленькие дедушки. И рассуждают, и спорят, как взрослые. А потом, когда никого рядом нет, начинают прыгать или кувыркаться через голову.
Лиза с дочерью жили далеко, на улице Аксакова, в одном из скучных новых домов, которые за какие-то десять—пятнадцать лет состарились, не испытав зрелости. Одинаковые дома в одинаковых кварталах на одинаковых улицах – память о постхрущевском мире очередей за колбасой и дешевого общественного транспорта.
Народу набралось не так много, человек двадцать, все разместились за столом, не пришлось устраиваться в коридоре.
Руслан сидел рядом с Дашей, но был тих и незаметен, насколько это ему удавалось. Лиза занималась хозяйством, уходила на кухню, ей помогали две незнакомые женщины, ее подруги. Раз Лидочка встала из-за стола, чтобы достать носовой платок из своей сумки в прихожей, она увидела Лизу, сидящую на кровати в маленькой комнате. Перед нею лежал тот самый пакет, а рядом его содержимое – большей частью разные бумаги. Лиза рассеянно перебирала листки. Лицо у нее было заплаканное. Лидочке стало неловко подглядывать, и она ушла.
Толик сидел рядом с Лидочкой. Все выпили по рюмке, потом еще по одной и стали закусывать, так как проголодались. В комнате было жарко. И Лидочка представила себе, как Сергей стоял возле этого окна, а Руслан смотрел на него снизу… А ведь это было совсем недавно…
Толик, наверное, угадывал ее мысли.
– Тут что-то странное в отношениях, – сказал он. – Между Дарьей и этим Русланом. Она мне показала, что Руслан ее жених, и он хотел поговорить с Сергеем Романовичем об их женитьбе. Вы в это верите?
Так как Лидочка не отвечала, он продолжал, будто получил подтверждение своим мыслям.
– А почему он сам не захотел об этом сказать? И чего он испугался при людях зайти? Испугался, но домой не уехал, а шатался вокруг дачи до темноты. Только для того, чтобы спросить совета? Не верю я им! Дарья его, конечно, выгораживает, каждая девушка своего парня будет выгораживать… А сегодня он вел себя не как жених. Я же больше всего ради этого и приехал – мне надо было посмотреть, как будут себя вести жених и невеста на похоронах маминого друга. А они, обратите внимание, встретились только после похорон. А где этот Руслан был до этого? Почему не пришел попрощаться как человек с человеком? Вроде бы уважал его, ездил к нему советоваться. Эх, мне бы найти пистолет, тогда бы они перестали у меня врать. Как вы думаете?
– Разумеется, –
– Это я думаю вслух, – сказал милиционер. – В вашем присутствии. Как бы ищу ваших советов. А вы их мне не хотите давать.
– Мне кажется, что Руслан не убивал Сергея.
– Почему? – Вопрос громко вырвался у Толика.
Соседи за столом обернулись. Но почти никто не знал, кто этот молодой человек в таком жарком черном костюме.
Лидочка пожала плечами.
В комнату возвратилась Лиза. Глаза у нее были красные. Постепенно гости теряли горестное состояние – водка возвращала всех к жизни, к воспоминаниям. Какой-то человек с длинной черной бородой начал рассказывать, как они с Сергеем лет тридцать назад ходили в поход на байдарках. Следующий оратор ждал своей очереди, чтобы поведать о кандидатской Сергея, за которую следовало бы дать докторскую, но Слонимский ее зарубил из зависти. Кто-то стал защищать давно усопшего Слонимского. Руслан наливал Даше минеральную воду, а та требовала водки.
– Вы ко мне на днях заедете? – спросил Толик. – Поговорить треба.
– Я буду очень занята, – сказала Лидочка.
– Я вас надолго не задержу. Я бы за вами машину послал, но у нас «газик» и он… не дадут его мне в Москву гонять. У нас скандал недавно был: ребята ездили на «газике» в Москву по своим делам, а подполковник у нас резкий, своенравный человек, а так ничего. Он это дело раскрыл. Теперь вам придется на электричке.
– Давайте договоримся, – сказала Лидочка, – я к вам приеду, когда вы что-нибудь раскроете. Чтобы не только я вам рассказывала, но и вы мне.
– А вам есть что мне рассказать? – сразу вцепился в нее капитан.
– Не знаю. – Вокруг смеялись – кто-то рассказал забавную историю, в которой Сергей вел себя храбрецом.
– Эх, мне бы интересно, – сказал Толик, – поговорить с Елизаветой Ивановной. Если бы я был московский, завтра бы ее вызвал. А сейчас надо проявлять деликатность, понимаете, все же у нее потеря.
– Зачем вам нужна Лиза?
– Чтобы она рассказала мне обо всех отношениях. Тут были современные отношения, а я их не понимаю. Может, вы мне расскажете?
Лидочка не стала отвечать – милиционер все равно своего добьется. Но Лидочке не хотелось говорить об отношениях Даши и Сергея. В них был элемент инцеста. Они в самом деле таили в себе взрывчатку… Тогда Руслану не выпутаться.
Наконец Толик сказал, что ему надо уходить, видно, понял, что больше ничего ему не узнать. Но сначала он пошел на кухню договориться с Лизой о допросе. Лидочка воспользовалась этим, чтобы уйти. Ей не хотелось уходить вместе с Толиком.
На следующее утро Лидочка с опаской посматривала на телефон.
Она понимала, что Толик обязательно вспомнит о своем желании поговорить с ней. И настоит на том, чтобы она приехала. И будет выжимать из нее все, что она знает об отношениях этих людей. Но лучше бы он вспомнил о ней спустя несколько дней, чтобы не тащиться по жаре на электричке в проклятую Челушинскую.
Но сначала позвонила Марина Котова. Она была расстроена, оказывается, Анатолий Васильевич уже добрался до нее, поднял с постельки и пригласил к себе на понедельник.
– Я сама виновата, – печалилась она. – Ну что мне стоило промолчать относительно того, что я была в тот вечер у Сережи.