Такое время
Шрифт:
Два дня Анатолий просто лежал на батарее. Беляш носил ему еду и попить, а также выносил ведро с нечистотами.
– Погоди, – прервал Беляша Виктор, – так в доме ты один был, что ли?
– Нет, – ответил Беляш, – не один. Постоянно в доме жил Вадик Гвоздь. Отморозок ещё тот! Он меня с постели выгнал, занял мою кровать. Я на печке спал. Тут раньше печка была.
И он показал рукой в сторону одного из глухих углов комнаты.
– Князь постоянно приезжал, – продолжил Беляш. – Он-то и сделал фотку твоего отца, «Кодаком».
Князь сделал фотографию в расчёте на то, чтобы получить выкуп за отца Виктора. Но выяснилось, что его жена уже подала в розыск, и решили не рисковать. Тем более что у Анатолия и так при себе была громадная сумма денег.
– И вы его убили? – спросил Виктор. Ему вдруг захотелось положить голову на стол, отодвинув от себя тарелку с остатками картошки, и уснуть.
– Не, – замахал головой Беляш, – твой батя в этом подвале ещё почти месяц жил. Ну, как жил? Выживал. С ним Вадик Гвоздь развлекался.
– Как развлекался? – сон у Виктора моментально прошёл. – В каком смысле? И что за Гвоздь такой?
Беляш поёжился, будто ему стало внезапно холодно. Плеснул себе водки в стакан. Налил той же водки Виктору. Оба выпили. Горячая жидкость прокатилась у Виктора по глотке, бухнулась в желудок, вызвав лёгкое опьянение и такую же лёгкую тошноту.
Вадик Гвоздь был здоровенным парнем, под два метра ростом. С сильными руками и крепким торсом. Он мог целыми днями слушать свой кассетный магнитофон: у него были записи Шуфутинского, Асмолова, Токарева. Если Вадику надоедала музыка, он спускался в подвал и мучил пленника.
Когда Князь решил, что взять с попавшего в их руки коммерса больше нечего, он отдал его Гвоздю.
– Делай с ним, что хочешь, – сказал Князь, – но дальше этого подвала он уйти не должен.
– Не уйдёт, не уползёт, – сказал Гвоздь и улыбнулся.
Он съездил в город. Привёз с собой коробку с инструментами, бинты, перекись водорода, зелёнку, йод, антибиотики, две опасные бритвы. И ещё прорезиненный фартук. А потом спустился в подвал, оставив крышку люка открытой.
Когда из подвала донёсся нечеловеческий вой, Беляш аж подпрыгнул от неожиданности и ужаса. Он заметался по комнате, сшибая стулья и дрожа от страха.
Вадик Гвоздь вылез из подвала спустя полчаса. Фартук у него был окровавлен. Он был счастлив, по лицу блуждала улыбка.
– Уши Толику отрезал, – сказал он бледному от страха Беляшу, – и побрил заодно. Ты когда его кормить пойдёшь, подмети там.
Беляш кивнул. Говорить он не мог. Ему было страшно.
Анатолий лежал на батарее. Голова у него была аккуратно перебинтована. Рядом стояла кастрюля с ватными тампонами. Чуть поодаль, на столе, Гвоздь разложил свои инструменты. Беляш дал Анатолию попить и накормил его супом.
На следующий день Гвоздь вырвал плоскогубцами у Анатолия передние зубы. И потом продолжал вырывать по два-три зуба каждый день. Кроме этого, он сломал пленнику все пальцы: вначале на руках, потом на ногах.
Есть Анатолий уже не мог. Он лежал на батарее в подвале весь перебинтованный и дрожал – то ли от холода, то ли от страха. Беляш варил ему суп из куриных ножек и, когда тот остывал, осторожно вливал его в окровавленный рот.
Умирать Анатолию Гвоздь не давал. Он колол ему антибиотики, заботливо перевязывал раны и мучил. Издевался, придумывая каждый день новые садистские игры.
Когда закончились зубы, Гвоздь начал аккуратно, лоскутками, срезать кожу с головы пленника. Анатолий уже почти не кричал. Он хрипел, видя своего мучителя, что очень веселило Гвоздя.
Закончилось всё внезапно. Приехал Князь. Посмотрел на то, что недавно было человеком. Пнул Анатолия.
– Чтобы завтра его тут не было, – распорядился он. – На днях мы тебе новую игрушку привезём, а этого утилизируй.
– Хорошо, – кивнул Гвоздь, – сделаем в лучшем виде.
Он проводил Князя до машины. Затем, не возвращаясь в дом, повозился в сарайчике. Зашёл в комнату с ломом – им Беляш сбивал наледь с дорожки зимой.
Гвоздь нырнул в дверь подвала. Беляш сел за стол и стал ждать. Вначале в подвале слышалось какое-то шуршание, затем вскрик и хрипение.
Голова Гвоздя высунулась из люка.
– Пойдём, поможешь, – приказал он Беляшу.
Беляш спустился вслед за подельником в подвал. Увидев то, что Гвоздь сделал с пленником, он чуть не упал в обморок.
Гвоздь воткнул острый конец лома в анальный проход Анатолию и практически проткнул его. Окровавленный конец лома вышел в районе шеи.
– Промазал немножко, – сокрушённо сказал Гвоздь. – Толик дёргался очень. Давай, берись за руки. Я за ноги. Будем Толика наверх вытаскивать.
Виктор ударил кулаком по столу так, что рука мгновенно онемела от боли. Он скривился, поднял голову. Беляш сидел напротив в одной майке и штанах. Лицо его было красным. Одна бутылка водки лежала под столом пустая, вторая была наполовину выпита.
– Зачем? – хриплым голосом спросил Виктор у Беляша. – Зачем он это делал?
– Так он пидор же, – откликнулся Беляш. – Он же оказался голубым, Гвоздяра этот. Вот он лом твоему папе в задницу и засадил напоследок.
– Ты хочешь сказать, что он его ещё и трахал тут в подвале? – спросил Виктор.
– Не знаю, – смутился Беляш, – я же с ним не спускался. Я только покормить и убраться туда залазил. Гвоздь один обычно пленников мучил. Но думаю, что да.
Беляш облизал губы и наклонился через стол к Виктору.
– Он и меня однажды выебал, – громко прошептал он, воняя водкой и рыбой. – Я же пил тогда по-чёрному. Напился однажды. Лёг спать. А ночью просыпаюсь от адской боли: он мне всю задницу расшатал. Я кровью три дня срал. А эта сволочь только смеётся. Цветы мне принёс, розы.