Такой чудесный день
Шрифт:
– Вроде как… интересно.
– Вроде как интересно… Было бы интересно вроде как поразмыслить, что за доунификационный хаос начался бы, выбирай мы сами себе профессию. Ты об этом думал?
– Нет.
– Так подумай. Представь, что сто миллионов товарищей решат стать актерами на телевидении и ни один не захочет работать в крематории.
Скол поднял на нее глаза.
– Я очень болен?
– Нет, хотя к тому шло, если бы не Анна. – Она сняла с телекомпа пресс-папье, и зеленые символы на экране исчезли. – Коснись.
Скол приложил браслет к считывающей панели, и Мэри застучала по клавиатуре.
– За
– Уникомп, Мэри. Я понимаю. Я не хотел сам это делать, просто думал, а как было бы, если бы… И все.
Мэри закончила печатать и нажала «ввод». На экране загорелись зеленые строчки.
– Ступай в процедурную.
Скол вскочил.
– Спасибо.
– Спасибо Уни. – Она выключила телекомп и щелкнула зажимами.
Скол медлил.
– Со мной все будет хорошо?
– Просто отлично. – Мэри ободряюще улыбнулась.
– Простите, что заставил вас прийти в воскресенье.
– Не извиняйся. В кои-то веки заранее развешу украшения.
Скол направился в отделение терапии. Работала только одна кабинка, но в очереди было всего трое. Когда настал его черед, он как можно глубже засунул руку в резиновое отверстие и с благодарностью ощутил сканер и теплое прикосновение инфузионного диска. Хотелось, чтобы щекотание, жужжание и укол длились подольше и окончательно и бесповоротно его вылечили. Все кончилось даже быстрее обычного, и он забеспокоился, что между Уни и кабинкой произошел сбой связи или в аппарате недостаточно лекарств. Вдруг в тихое воскресное утро кто-то недоглядел?
Однако тревога ушла, и, поднимаясь на эскалаторе, Скол смотрел на себя, Уни, Семью, мир и вселенную гораздо оптимистичнее.
Дома он первым долгом позвонил Анне ВФ и поблагодарил за помощь.
Когда ему исполнилось пятнадцать, его классифицировали как 663Д, генетика-систематика четвертой категории, и перевели в РОС41500, в Академию генетических наук. Он изучал основы генетики, лабораторные методы, модуляцию генов и их пересадку; катался на коньках, играл в футбол, ходил в Музей доунификационной истории и Музей достижений Семьи, МДС; у него была подружка Анна из Яп, а потом еще одна – Мира из Авст. В вудверг 18 октября 151-го он вместе со всей академией до четырех утра смотрел запуск «Альтаира», а потом отсыпался и бездельничал – полдня были объявлены выходными.
Как-то вечером неожиданно позвонили родители.
– У нас плохие новости, – сказала мать. – Утром умер дедушка Ян.
У Скола защемило сердце, и, наверно, он изменился в лице.
– Ему было шестьдесят два, сынок.
– Никто не вечен, – добавил отец.
– Да. Я и забыл, сколько ему. А как вы? Мире уже назначили профессию?
После звонка Скол пошел прогуляться, хотя часы показывали почти десять и по расписанию вот-вот должен был начаться дождь. Ему навстречу из парка выходили последние посетители.
– Шесть минут, – улыбнулся какой-то товарищ.
Плевать. Хотелось попасть под дождь и промокнуть до нитки. Почему, Скол и сам не знал.
В
На спинке скамейки напротив кто-то нацарапал красным «ДОЛОЙ УНИ». А другой – или, быть может, тот же самый больной товарищ, устыдившись, – замазал надпись белым. Начался дождь; белый и красный мел, смешиваясь, потек розовой жижей.
Скол поднял лицо к небу навстречу струям и попытался представить, что плачет от горя.
Глава 4
В начале последнего, третьего, года в академии Скол принял участие в сложной рокировке спальными кабинками, предпринятой с целью разместить ближе партнеров по сексу. На новом месте он находился в двух кабинках от Йин ДУ и напротив товарища ненормально маленького роста по имени Карл УЛ, который таскал с собой зеленый альбом для рисования и, с готовностью поддерживая разговор, сам почти никогда его не заводил.
Этот Карл УЛ отличался на редкость сосредоточенным взглядом, словно вот-вот найдет ответ на непростые вопросы. Однажды Скол заметил, как он улизнул из зала для просмотра телепередач в начале первого часа и вернулся в конце второго. А в другой раз в общежитии, когда потушили лампы, из-под его одеяла пробивался слабый свет.
Как-то в субботу вечером – вернее, рано утром в воскресенье – Скол тихо возвращался от Йин ДУ. В кабинке напротив Карл сидел в пижаме на постели, наклонив альбом к фонарику на краю стола, и рисовал что-то быстрыми отрывистыми движениями. Линза фонаря была задрапирована, пропуская лишь небольшой луч.
Скол подошел ближе.
– Обошелся на этой неделе без девушки?
Карл вздрогнул и прикрыл блокнот. В руке у него была палочка угля.
– Извини, что испугал.
В темноте Скол различал только легкие блики на его подбородке и скулах.
– Ничего, – отозвался Карл. – Я быстро закруглился. Мира КГ. А ты почему не остался на ночь с Йин?
– Она храпит.
Карл весело хмыкнул.
– Ну, я на боковую.
– Что ты такое рисуешь?
– Диаграммы генов. – Карл отвернул обложку и показал первую страницу. Скол наклонился, разглядывая поперечное сечение генов в локусе B3, аккуратно нарисованное и заштрихованное ручкой. – Пробовал работать углем, – пояснил Карл, – ничего не вышло. – Он захлопнул альбом, отложил уголь и выключил фонарик. – Спокойной ночи.
– Спасибо. И тебе.
Скол нащупал кровать в своей кабинке, размышляя, правда ли Карл рисует диаграммы – уголь для них совершенно не подходит, младенцу ясно. Пожалуй, надо сообщить о его скрытности и нетоварищеском поведении наставнику, Ли ЮБ, только сначала лучше убедиться, что помощь на самом деле нужна. Нет никакого смысла зря отвлекать Ли ЮБ и тратить время, свое и Карла.
Спустя несколько недель праздновали День рождения Уэя, и во второй половине дня, после парада, Скол с десятком студентов поехал на электричке в парк аттракционов. Они катались на лодках и бродили по зоопарку. Остановившись с другими у фонтана, Скол заметил Карла УЛ. Тот сидел на ограждении загона с лошадьми и рисовал в альбоме на коленях. Скол извинился перед приятелями и подошел.