Такой чужой, такой желанный
Шрифт:
Клэнси встревоженно посмотрел на нее.
– А что, надо было дать тебе выиграть? Мне казалось, что тебе это не понравится.
Лайза покачала головой.
– Да нет, я могу это пережить. Хотя столько поражений подряд – это немного чересчур. Когда я обгорю в следующий раз, я буду читать, чтобы повышать свое образование.
Клэнси поднялся, и они вместе пошли на кухню.
– В следующий раз я, возможно, смогу развлечь тебя другим способом. Это игра, в которой только одно правило, зато два победителя.
Лайза подозрительно посмотрела на него.
– И что же
– Удовольствие, – многозначительно понизив голос, сказал он. – Хочешь сыграем?
Она сердито отвела глаза. Опять он ее поймал! Клэнси мог часами изображать из себя прекрасного компаньона, он был непринужденным, веселым, добродушным. Но затем, когда она меньше всего ожидала, он бросал замечание вроде этого, которое будоражило ее, словно чувственное прикосновение. Лучше не думать об этом. За последние два дня она не раз сидела, наблюдая, как его руки переставляли фигуры на доске или лениво барабанили по столу в ожидании, пока она сделает ход. Эти большие, умелые руки, которые недавно скользили по ее бедру, обжигая кожу своим прикосновением… Лайза быстро приказала себе остановиться.
– Ты наверняка подтасуешь карты, – холодно заметила она, подходя к шкафчику и вынимая банку кофе.
– Только в твою пользу! – Клэнси сел на стул у бара. – Думаю, ты не возражала бы выиграть.
Лайза насыпала кофе в кофеварку слегка дрожащей рукой. Неожиданно сексуальное напряжение между ними стало непереносимым. Обычно она ощущала его просто как фон, но сейчас Клэнси решил выступить в открытую. Открытый, обнаженный… Лучше не думать об этом. Широкая грудь Клэнси, поросшая курчавыми волосами… Его мощные бедра.
– Ты кладешь слишком много кофе, – осторожно заметил Клэнси. – Может быть, ты считаешь, что нам нужно побольше кофеина, чтобы активно провести ночь?
– Нет, я просто задумалась. – Лайза тряхнула головой, сердясь на себя. Она слишком много думает о нем, черт возьми. – Я вообще не хочу кофе. Почему бы нам не пойти спать? Уже поздно.
– Хорошо. – Клэнси встал. – Ты вроде бы нервничаешь. Что-то не в порядке?
– Тюремная лихорадка. Мне нужно выбраться из этого дома. – Она повернулась и посмотрела ему в лицо. – Я должна уехать из Пэрадайз Кэй. Мартин все равно не появляется. Он, должно быть, на другом конце света. Давай я уеду, Клэнси.
Он покачал головой.
– Если ты хочешь переменить обстановку, я поведу тебя на соломенный рынок завтра после обеда. Я слышал, что это ловушка для туристов, позволяющая облегчить их кошелек, но тебе это даст хоть какие-то новые впечатления.
– А Гэлбрейт и остальные будут плестись за нами?
– Они нам не помешают. Они хорошо исполняют свои обязанности, ты их даже не заметишь.
– Но я буду знать, что они там! – Лайза ссыпала кофе обратно в банку. – Ты точно не хочешь вместо этого посадить меня на нью-йоркский самолет?
– Ни в коем случае. Тут не может быть сомнений. – Он стоял очень близко, так что она чувствовала тепло его тела. – Тебе было так плохо в эти дни? А я думал, что ты хорошо проводишь время. – Клэнси смущенно улыбнулся. – Я знаю, что не являюсь в глазах женщин тем идеальным партнером, с которым они хотели бы оказаться
Неужели он и вправду не понимает, насколько привлекателен для женщин? Скорее всего не понимает. Лайза уже обнаружила, что его самооценка не слишком высока.
– Нет, мне было совсем неплохо, – мягко сказала она. Если вспомнить, то последние несколько дней были приятными и интересными. Клэнси умен, обладает прекрасным чувством юмора и умением подмечать смешное. Он любит жизнь, и это странно сочетается с определенным цинизмом, свойственным его профессии. Лайза теперь не только желала его физически, но ей нравилось его общество. Именно осознание этого и выбило ее из колеи. Клэнси становится ей все ближе, а этого нельзя допускать. Всякая эмоциональная зависимость пугала ее. – Ты не можешь винить меня за некоторое беспокойство в подобных обстоятельствах. Давай действительно пройдемся на рынок.
– Так ты беспокоишься? – нежно спросил Клэнси. – Вот и я тоже. А ты не думаешь, что это происходит по одной причине? – Он внимательно всматривался ей в глаза. – Если дело в этом, то я могу предложить лучший вариант, чем соломенный рынок. – Обеими руками он взял ее лицо. Теплые, умелые руки со слегка грубоватыми подушечками пальцев. Сильные и уверенные руки, хотя почему-то они немного дрожали, когда прикасались к ее лицу.
Лайза поняла, что волнует его, и это еще больше усилило ее возбуждение. По-видимому, это становится ее обычным состоянием рядом с Клэнси.
– Вряд ли ты предложишь что-то достаточно безопасное, – ответила она.
– Не волнуйся, со мной тебе ничего не грозит. – Большими пальцами он поглаживал уголки ее рта. – Иногда это так приятно – не думать об опасности. Ты так не считаешь? – Он слегка надавил на ее нижнюю губу и приоткрыл ей рот. – Я могу чувствовать биение твоего сердца своими пальцами. Твои губы так же чувствительны, как и твоя грудь, правда?
Лайза судорожно сглотнула. Ее грудь поднималась в такт учащенному дыханию. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, и видны были курчавые волосы на груди. Она не могла оторвать от них глаз. Ей хотелось потрогать их, провести по ним пальцами, почувствовать упругие, мощные мускулы его плеч. Клэнси медленно наклонялся к ней.
– Давай, Лайза, – убеждал он ее. – Позволь мне попробовать.
Клэнси прикоснулся губами к ее губам, но это еще не был поцелуй. Он терпеливо ждал. Его губы были горячими и твердыми, и Лайза наслаждалась их прикосновением, но ей хотелось большего. Она приоткрыла рот и почувствовала, как Клэнси содрогнулся. Медленно, осторожно, с любовью начал он целовать ее. Его руки сжали ее, и Лайза почувствовала, как растет его возбуждение.
Не думая, что делает, она нащупала руками пуговицы его рубашки. Клэнси замер. Затем, не прерывая поцелуя, он отвел ее руки и сам расстегнул рубашку. Взяв ее руки, он прижал их к своей груди. Лайза застонала от удовольствия. Именно об этом она мечтала. Ее ладони начало покалывать, когда она ощутила тепло его кожи. Она гладила его медленно, с наслаждением, играя, щекоча, лаская, смакуя свои ощущения.