Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация
Шрифт:
«Эстонцы! — кричало с плаката. — Не забудьте, что вступление в связь с военнопленными запрещено! Стало известно, что некоторые вступали в разговоры с военнопленными на улицах, принимали от них деньги для покупки им одежды, папирос, еды. Не забывайте что эти „непобедимые“ красноармейцы отправляли ваших родственников голодать в Сибирь, убивали людей, грабили жилища. Разве уже забыты изувеченные трупы на Замковой площади? Никто не требует, чтобы с ними поступали так, как они — с нами, но необходимо исполнять требования в отношении военнопленных. По распоряжению префекта, нарушивших запрет интернируют и строго накажут по законам военного времени.
Лично Королю ещё не приходилось видеть на улицах военнопленных. Конечно, интересно бы посмотрев на них, действительно они такие страшные, все урод каких показывают в кинотеатре до начала фильмов «Вохен рундшау» — обзоре недели? Королю нравилось изучать оформление городских улиц и площадей: когда были большевики, то везде висели лозунги да портреты людей, особенно Сталина. Он запомнил ещё одного очкарика — Молотова. Теперь же вместо портретов объявления и приказы, на некоторых орёл, который отворачивается. Вот на доме за ратушей, где вино продают, опять что-то есть, какие-то листики. Король пристроился изучать их, орла на них нет, на одном написано: «Призыв!» А текст гласил следующее:
«Большевистский режим основан на обмане, его действительное содержание многим известно, большевики тщательно уничтожали разоблачавшие их материалы. Поэтому просим всех граждан спасти и сохранить всевозможные пропагандистские брошюры, плакаты, лозунги, свидетельствующие о советской деятельности, собрать и записать их „модную народную поэзию“, анекдоты про их жизнь, песни, высмеивающие большевистский режим. Всё, характеризующее этот мрачный период в жизни народа. Собранные материалы сдать в государственный архив в Главном Городе».
На листочке пониже:
«Центр регистрации угнанных в Россию и мобилизованных большевиками просит срочно сообщать информацию следующего порядка: о сообщениях, сделанных на папиросных коробках и сброшенных с поездов, рисунки, письма, документы, описания мобилизации, ареста, угона».
Ещё ниже:
«Все владельцы моторных лодок, рыболовных судов обязаны их зарегистрировать. Выход на лов только по специальному разрешению. На лодках должны быть чётко написаны номера. Отправляющиеся на рыбный промысел команды должны собраться к пограничному пункту до и после возвращения. За невыполнение распоряжения наказание по законам военного времени.
Король поехал отсюда не прямо домой, как было бы естественно, а погнал на Липовую улицу, здесь приостановился у дома, в котором проживала Марви, затем поехал через парк в сторону Закатной улицы, и с того момента можно считать, что Марви доставлена домой в целости и сохранности.
Проезжая мимо производственного дома, он заметил, что труба не дымила, а дым должен быть, потому что холодно — это одно, Алфреду же и клей надо постоянно держать на плите, чтобы не затвердел, не говоря о Хелли, которой нужна горячая вода. Следовательно, прикинул Король, если из трубы не идёт дым, значит, в столярке никого нет, значит, они в небесно-синем доме, но как же так в рабочее время? Значит, какое-нибудь событие, может, неожиданные гости, такое не раз бывало, ради этого производство закрывается и, следовательно, в торжественной комнате что-то, должно быть, происходит. Король, сгорая от любопытства, влетел во двор небесно-синего дома, чуть не наехал при этом на Жоржа Калитко, миновать которого в общем-то было сложно — настолько его качало из стороны в сторону.
«А ведь он русский, — мелькнула у Короля мысль, — но немцы его в плен не забирают». Собственно, эта мысль у него зародилась не теперь, он об этом и раньше размышлял, что Мария, Жорж и Валя — русские (хотя на самом деле они были украинцы), а немцы их не трогают, и не потому, что о них не знают: ходили по домам невзрачные господа в гражданской одежде, обо всех вокруг расспрашивали, так что и о семье Калитко им всё известно, но, видимо, они только тех русских берут в плен, которые с ними воюют, а мирных не трогают.
Жорж Калитко погрозил Королю пальцем, сказал «но-но!» и, шатаясь, пошёл со двора.
Вошедшему в кухню Королю стало ясно, что он угадал правильно: на плите стояли два больших эмалированных кофейника, в которых Хелли варила напиток, когда приходили гости, и по тому — один или два кофейника на плите — можно было сказать, много или мало гостей, а сейчас стояли два кофейника. В торжественной комнате кто-то очень сердито и громко кричал на немецком языке, как будто даже ругался, и никто ему не возражал.
Потом голос Килка время от времени отчётливо переводил, и Король уразумел, что кричавший голос шёл из «Филипса»: кто-то опять произносил речь. Королю не разрешалось совать туда носа, когда гости, и вообще без спросу, а приглашали нечасто. Он взобрался на кровать Хелли и Алфреда, чтобы поразмышлять о чём-нибудь, хотя бы о взаимоотношениях людей, например, Ниргит и Калева, или Сесси и Антса, или Сесси и Алфреда — всё так по-разному, что-то скрыто, неясно. Размышления не получились: когда так орут… Чего это оратор так кричит? На кого и отчего такой злой?
«Когда мы в тысяча девятьсот сороковом году, — тоже сердитым голосом переводил гневные выкрики из „Филипса“ доктор Килк, — впервые праздновали День Памяти Героев, немецкий народ и его армия, после десятилетиями длившихся унижений и рабства, стал снова бороться за свою свободу и будущее с его старым врагом. Во Франции и сейчас словом не касаются вопроса ответственности виновных в этой войне, лишь пытаются выяснить, почему она плохо была подготовлена. В восемнадцатом году ответственные государственные руководители Англии, Франции, Америки постановили, что Германия не должна больше становиться равносильным фактором экономически и политически, отсюда и развилась несправедливость, а рейх стал жертвой! Немецкий народ после этого не знал, куда и как повернуть свою судьбу! Последствия такого бессильного подчинения оказались для него уничтожающими! Один из самых — оратор опять стал ужасно сильно кричать — один из самых трудолюбивых народов мира должен был созерцать систематическое разрушение собственного бытия!! Но развал немецкого государства не стал благотворным для его врагов, в еврейско-капиталистических странах стало возрастать число безработных, которое вскоре переросло даже количество безработных в Германии.
Сразу после победы национал-социализма в Германии, вместо того чтобы учиться на примере германских образцовых экономических и социальных преобразований, они начали проводить прежнюю пропаганду, чтобы подготавливать свои народы к новой войне. Сегодня мы знаем, что уже в тысяча девятьсот тридцать пятом в Англии и Франции, особенно в Америке, объявились влиятельные еврейские круги, решившие начать новую войну. При этом мы наблюдаем сегодня потрясающий спектакль, когда обманутый и тяжело пострадавший народ не винит виновников войны, а лишь тех, кто недостаточно тщательно её готовил!..