Такой же, как вы
Шрифт:
За прозрачной стеной – стеллажи. Ровный металлический блеск груза. Похоже на артиллерийский склад.
– А вот ваш.
Человек повертел в руках металлический стакан.
– Стало быть, вот из этого я и родился?
Добросердечное понимание в глазах женщины.
– Не совсем так. Это всего лишь запал-инициализатор. По окончании синтеза параметры личности автоматически стираются, во избежание случайного дублирования. Теперь он пуст, можете взять на память.
– Спасибо…
А Штангист опять говорит… Помолчал бы он. Вопросы конструирования личности, технология хранения и синтеза… непонятно.
– А зачем?
Снова прикосновение женщины – мягкое, расслабляющее… С ума можно сойти.
– Подойдите к окну.
Попробуй не подойди, когда робот тянет, словно локомотив, и подошвы едут по полу с противным скрипом. Человек попытался упереться – безрезультатно. И просить, чтобы этот железный отпустил руку, очевидно, не стоит – не позволят, видно без очков. Чего им нужно? Но почему бы не подойти, если просят? Тем более что женщина идет рядом. Как ее зовут?
Еще улыбка:
– Вы не на меня, вы в окно смотрите.
В окно так в окно. Человек обвел взглядом незнакомый пейзаж. Н-да. Растрепанные облачка в густо-синем небе, незнакомая растительность по склонам холмов, горная цепь на горизонте, а над всем этим очень маленький ослепительно-белый диск, глазам больно. Нет, пожалуй, даже красиво, только растительности чересчур, как в тропиках. Что это за место?
– Гавайи? – спросил человек. – Канарские острова?
– Не сорите словами, – неожиданно жестко сказала женщина. Человек вздрогнул. – Вы уже догадались, что это не Земля. Кому вы нужны на Земле, да и мы тоже…
– Клара… – укоризненно прогудел Штангист, – ну зачем же так…
– Да что они все, как маленькие. Землю ему подай… ждали его там, как же.
– Клара…
– Ну простите, простите. Нервы.
Они меня добьют, подумал человек. Сейчас еще скажут, что настоящих людей здесь нет вообще, что мы передовой отряд, призванный освоить эту планету для первых переселенцев, ожидаемых здесь лет через двести. Или через триста. Что мы и наши дети, если они у нас будут, должны выполнить долг перед человечеством, чего бы нам это ни стоило. Мужественным тоном скажут, твердым и уверенным, особенно про долг, и говорить будет, конечно, Штангист… Так и есть.
– Чепуха, – сказал человек. – Я вам не верю.
– Ваше неверие ничего не изменит.
Похоже, что так. Сволочи… Подарили жизнь.
– А меня?.. – рванулся человек. – Меня кто-нибудь спросил?!
– Выбор запала производится автоматически, по случайному закону. Там, где невозможно обеспечить равные права, во всяком случае, полное их равенство, должны быть обеспечены равные шансы. Это основополагающий принцип…
Гады!.. Зубы стиснулись сами собой, до скрипа. Равные шансы стать рабочей скотиной… или так и остаться на складе консервированных мускулов – беспорочной личностью в железной банке. Принцип им! Основополагающий!
– Вы снова не так поняли. Никто не намерен вас принуждать…
Женщина
– Бьющееся, – пояснил Штангист. – Держим специально для снятия стресса.
– С-скоты!.. Мразь! – Человек забился, не давая роботу второй локоть.
– Ну что вы, – серьезно сказал мужчина. – Ведь мы такие же, как вы, уверяю вас. А ведь вы вовсе не скот, разве не так?
– Успокаивающее? – деловито спросил робот.
– Да, обычную дозу. И новое стекло.
Их было двое, и оба насели раньше, чем Гуннар успел сориентироваться. Один схватился за автомат и начал, сопя, выкручивать из рук, другой плясал сбоку и пытался приладить по голове кулаком. Что могут выродки против человека? Через полторы секунды они уже корчились на полу и, закатив глаза, глотали воздух. Один еще пытался совершать осмысленные телодвижения, и ему пришлось добавить под ребра. Морщась от гадливости, Гуннар обыскал выродков. Личного оружия у них не оказалось, даже ножа, зато у окна стоял и глядел с треноги на площадь настоящий станковый десинтор. Из глубины комнаты Гуннар пробежал взглядом по окнам, быстро оценил позицию. Что ж, неплохо.
– Ну, как вы себя чувствуете?
Человек лежал на кровати, нога за ногу. Хотелось курить. Должно быть, конструкторы личности, вытравливая пороки, упустили по меньшей мере один. Курева не было.
– Спасибо, жив.
Штангист панибратски присел на кровать – взвыли, жалуясь, пружины.
– Вам нужно выбрать себе имя.
– Мне нужно, чтобы меня оставили в покое. Убирайтесь.
– Ну-ну, – Штангист предостерегающе поднял палец, – не надо так горячиться. И, пожалуйста, не делайте вид, будто сейчас наброситесь на меня, я знаю, что это не так. Сказать вам, почему? Во-первых, вам просто не хочется…
– Да? – Человек иронически поднял бровь.
– Именно не хочется, можете мне поверить, я знаю. И не изображайте обратного. Очень скоро вы поймете сами, что наше общество слишком прозрачно для такого рода… гм… театральной деятельности. Ну, а во-вторых, для драки вы еще слишком слабы, легко устаете, сегодняшний ваш побег вполне это показал, разве не так? Вот через месяц вы со мной сравняетесь и мне может потребоваться помощь санитарного робота… впрочем, вы покинете наше заведение гораздо раньше. И гораздо раньше поймете, что мы вам друзья, а не враги. Кстати, зачем вам понадобилось пытаться отсюда убежать? Охота была бегать в исподнем…
Человек усмехнулся:
– Вы же, наверное, и так знаете.
– Представьте, знаю. Все бегут – один раз. И все безуспешно. Между прочим, мы не держим постоянного кордона вокруг здания. Мы просто знаем, когда пациенту захочется выбраться отсюда, и даже не мешаем ему немного побегать. Опыт. Вот сегодня будет пытаться сбежать одна женщина, ее синтезировали через день после вас, но у женщин иные поведенческие реакции. В окно будет видно, хотите посмотреть?
– Нет. Уходите.
– В исподнем, – сказал Штангист. – Почти прозрачное.