Таксофон
Шрифт:
– Поля, – тихо сказал Костя, – нам надо развестись.
Полина никак не реагировала. Она продолжала стоять и смотреть в окно.
– Ты меня слышишь? – уже громче спросил Немирович.
– Давно? – голос Полины звучал хрипловато.
– Да. А какое это имеет значение, давно у меня любовница или только пару дней? Это как-то усугубляет деяние или облегчает ответственность?
– Ты тварь, Немирович. Ты предатель, – голос Полины задрожал.
– Насчёт твари я не возражаю, – цинично ответил Костя, – а вот предатель, это не про меня. Что я предал? Нашу любовь, которой никогда не было?
– Скотина! –
– Не ври себе, Поля. Ты сама хотела, чтобы я на тебе женился. Ты так этого хотела, что противостоять твоему напору было невозможно.
– Зачем ты врёшь? – Полина уже плакала в голос. – Зачем?
– Я не вру. Вспомни, я предлагал тебе повстречаться годик. Пожить, испытать свои чувства. А что сделала ты?
– Я ничего не делала, – оправдывалась Полина. – Я любила тебя и хотела за тебя замуж.
– Ну да. Объявила мне что, наверное, у нас будет ребёнок. Только сначала, почему-то объявила это своему папе. А уже твой папа поставил меня перед фактом. Потом оказалось, что Полина не беременна. Что это просто организм дал сбой. И мы в браке с тобой уже несколько лет, а ребёнок так и не появился. Даже кобыла рожает за двенадцать месяцев. А ты за несколько лет не справилась.
Полина повернулась, вытерла слёзы, поправила волосы и подошла вплотную к мужу. Она заглянула Косте в глаза. Немирович безошибочно определил, что жена что-то задумала.
– Развестись, говоришь? – зашипела Полина. – А вот это видел?
Поля протянула руку, и Немирович увидел перед лицом фигу, исполненную маленьким женским кулачком.
– Просто так я тебе вот это не прощу. Я сейчас же позвоню папе, а потом в партком. Я испорчу тебе жизнь, Немирович.
Полина размахнулась и, что есть сил, ударила Константина в грудь. Она вышла из кухни и уже из коридора крикнула:
– Развод я тебе не дам. Не дождёшься!
Полина выполнила свои обещания. Правда, она не ожидала, что реакция секретаря парткома будет настолько резкой и непредсказуемой. Квасненко взял курс на исключение из партии Немировича и увольнение из милиции. Опомнившись, Полина пошла к папе, а генерал Савельев занял нейтральную позицию, мол, сами выкручивайтесь. Давно уже не дети. Квасненко понял, что большой чин вмешиваться не будет и вошёл в раж.
И вот, старший оперуполномоченный капитан милиции Немирович стоял в коридоре и ждал решения свой судьбы. Мнения членов парткома разделились надвое. Одни были за то, чтобы исключить Немировича из партии за аморалку, а другие за выговор. Константина попросили выйти. Внутри парткома шла настоящая битва. Кривошеев против Квасненко. Профессионал против моралиста.
– Это была моя большая ошибка, – пафосно кипел секретарь, – рекомендовать Немировича в партию. Это вы, товарищ Кривошеев, ввели меня в заблуждение. Теперь и вы, и я, несём ответственность за поступки этого человека.
– Я и сейчас поручусь за него, – возразил Вячеслав Романович. – Какое отношение семейные дела имеют к его работе? Он оперативник от Бога. Он лучший в моём отделе.
– Не вспоминайте Бога в моём кабинете, – заверещал Квасненко. – Вы ещё перекреститесь!
Кривошеев едва сдержал себя. Он готов был грубо ответить на маразматические выпады маленького человека с крашеными усами, но понимал, что на нём ответственность за судьбу Кости.
– Извините, – сквозь зубы выдавил из себя Вячеслав Романович.
– Вы посмотрите, – продолжал нагнетать Квасненко, – посмотрите, как он одевается. Эти вот синие штаны американские. Джинсы. Это не работник нашего уголовного розыска, это больше похоже на фарцовщика. Где он берёт эту одежду? В магазинах такое не продаётся. Он же возомнил себя неприкасаемым. Если его тесть генерал Савельев, то это не значит, что ему позволено нарушать моральные нормы строителя коммунизма. Я за то, чтобы исключить Немировича из рядов КПСС.
– Подождите, – Кривошеев обратился к членам парткома. – Подождите голосовать. Я хочу добавить. Капитан Немирович совершил поступок порочащий звание члена партии. С этим я не спорю. Но он не совершил преступление. То, что он изменил жене это плохо, согласен. Осуждаю его за это. Но давайте хоть на минутку попытаемся его понять. Немирович молодой мужчина. Влюбился в молодую девчонку. Сорвался. Я предлагаю дать ему шанс. Я за выговор. Уверен – он одумается.
Немировичу ещё пришлось долго ждать. Партийцы никак не могли прийти к единому мнению, принять решение. Разрешил всё звонок генералу Савельеву. Константину Немировичу объявили строгий выговор, но это была только часть наказания. А вот вторая часть…
***
Поезд, громко постукивая колёсными парами, двигался с черепашьей скоростью. Он даже не ехал, он переваливался с боку на бок, как старая утка. Чем дальше локомотив увозил состав на юг, тем более невыносимо было находиться в вагоне. Железная коробка накалялась, и расплавленные пассажиры томно смотрели на открытые окна купе в надежде дождаться хоть малейшего дуновения ветерка. Напрасно. Состав двигался настолько медленно, что ни о каком дуновении можно было и не мечтать.
Константин намочил вафельное полотенце в туалете и положил его себе на шею. Какое-то время можно было вздохнуть с облегчением. Немирович посмотрел на часы. Полдень. Через три часа он будет на месте. Место, это районный городок на Волге с незамысловатым названием Прибрежный. Теперь этот город его новое место работы. Так решили начальники в Москве. Это была ссылка. Только срок, на который Немировича сослали в Прибрежный, ему был неизвестен. Может год, может два, а может и десять.
– Я сделал всё что мог, Костя, – говорил Немировичу Кривошеев, провожая своего лучшего опера. – Думаю, скоро всё уляжется, и я буду тебя возвращать.
– Не верю, что у вас получится, Вячеслав Романович, – ответил Немирович. – Квасненко не даст.
– Не каркай, Станиславский. Не верю! Не верю! Ты там дров не наломай. Не развращай местных красавиц. Это тебе не Москва, там все друг друга знают. Быстро на кол посадят.
Константин спустился на перрон под палящими лучами солнца. Какой-нибудь предмет на голове не помешал бы, но такового не было. Немирович обошёл небольшое здание вокзала и вышел на привокзальную площадь. В отличие от Москвы здесь не было ни одного таксиста. А может быть, в этом городке вообще нет такси? Похоже на то. Костя оглянулся. Недалеко он увидел автобусную остановку. На остановке стояла пожилая женщина в косынке, с ведром и матерчатой сумкой.