Талейран
Шрифт:
Вслед за ним началось Великое освобождение Европы…
Стремительно развивавшиеся события заставили Талейрана нервничать и судорожно искать выход из складывавшегося положения.
В своих «Мемуарах» он потом написал: «Когда, отвергая всякое разумное соглашение, Наполеон бросился в 1812 году в роковой поход против России, всякий рассудительный человек мог заранее указать день, когда, преследуемый оскорбленными им державами, он будет вынужден перейти Рейн и утратит власть, дарованную ему судьбой» [383] .
383
353 Талейран.Мемуары. С. 281.
Для Талейрана дальнейшая судьба императора была очевидна, и он еще более активизировал свою оппозицию ему, ибо, по его мнению, «побежденный Наполеон должен был исчезнуть с мировой сцены; такова судьба узурпаторов, потерпевших поражение» [384] .
При
Талейран писал: «Какими средствами можно было бы отвратить угрожавшие ей страдания? Какую форму правления следовало бы ей принять, чтобы противостоять этой ужасной катастрофе? Все это составляло важный предмет размышления для каждого доброго француза. <…> По мере того как я наблюдал приближение ужасной развязки, я изучал и комбинировал все с большим вниманием и тщательностью те средства, которые еще оставались в нашем распоряжении. Это не означало ни предательства мною Наполеона, ни составления против него заговоров, хотя он не раз меня в этом обвинял. Я составлял заговоры лишь в те эпохи моей жизни, когда моими сообщниками были большинство французов и когда я мог вместе с ними искать пути к спасению родины. Недоверие ко мне Наполеона и его оскорбления не меняют ничего в истинном положении вещей, и я громко повторяю: никогда не существовало опасных для него заговорщиков, кроме него самого. Тем не менее в течение последних лет своего царствования он установил за мной самое гнусное наблюдение. Оно одно доказывает невозможность для меня в то время участвовать в заговорах, даже если бы у меня и была к ним склонность» [385] .
384
354 Там же.
385
355 Там же. С. 281–282.
В последнем с Талейраном трудно не согласиться. При том наблюдении, что было установлено за ним, трудно было бы стать заговорщиком. С другой стороны, Талейран никогда не считал себя обязанным скрывать свое мнение, и его язвительное остроумие развернулось в 1812 году во всю свою ширь.
В октябре 1812 года генерал Мале предпринял в Париже смелую попытку свергнуть власть Наполеона. Конечно же мятеж был подавлен, но эти события заставили императора бросить свою разбитую армию в снегах России и срочно вернуться в Париж. Среди прочих неотложных дел он отдал приказ о проведении секретного расследования на предмет возможности участия в заговоре своего бывшего министра полиции Жозефа Фуше. Впрочем, никаких доказательств этого обнаружено не было. Однако это никоим образом не говорит о том, что Фуше совсем не был в курсе происходившего. Был, еще как был! И имел об этом весьма профессиональное суждение. Оно до такой степени интересно, что его хотелось бы привести практически без сокращений. Вот что написал Фуше в своих «Мемуарах» о заговоре Мале:
«Как Мале смог осуществить свой заговор, как смог стать хозяином в Париже?
Вы скажете, что не было никакого указа сената, но уверены ли вы, что внутри сената не существовало очага оппозиции, который мог действовать в зависимости от обстоятельств? Я настаиваю на факте, что среди ста тридцати сенаторов было, по меньшей мере, шестьдесят, находившихся под влиянием господина де Талейрана, господина де Семонвилля [386] и под моим собственным, которые оказали бы содействие любой революции в целях самоспасения или для демонстрации своего согласия с этим тройным влиянием. Подобная коалиция не была ни невозможной, ни неосуществимой.
386
Шарль Луи де Семонвиллъ(1759–1839) — маркиз, роялист по взглядам. Один из организаторов возвращения на трон Людовика XVIII. После Реставрации стал пэром-хранителем печати.
Эта возможность объясняет создание Временного правительства, в которое вошли господа Матьё де Монморанси [387] , Алексис де Ноай [388] , генерал Моро, префект граф Фрошо и еще пятый человек, которого не назвали. Замечательно! Этим пятым человеком был господин де Талейран, а я должен был заменить отсутствующего генерала Моро, имя которого стояло в списке либо на всякий случай, либо для того, чтобы польстить армии.
Что касается Мале, ценного инструмента, то он должен был уступить командование в Париже Массене [389] , который, как и я, находился в отставке и немилости» [390] .
387
Матьё де Монморанси-Лавалъ(1767–1826) — герцог. В годы Империи находился под полицейским надзором. Министр иностранных дел Франции в 1821–1822 годах.
388
Луи Жозеф Алексис де Ноай(1783–1835) — граф, роялист, адъютант графа д’Артуа. В 1809 году был арестован, затем эмигрировал в Швейцарию.
389
Андре Массена(1756–1817) — наполеоновский маршал. После поражения в Португалии был сослан Наполеоном командовать заштатным военным округом.
390
356 Нечаев.Наполеон. Заговоры и покушения. С. 252–253.
Потрясающее признание! Как видим, Фуше прямо обвиняет Талейрана в покровительстве заговору генерала Мале и называет его в числе членов незаконного Временного правительства.
Веры подобным признаниям Жозефа Фуше нет никакой, однако в этом деле имеется один весьма любопытный факт: по своим убеждениям расстрелянный Клод Франсуа Мале был якобинцем, а вот происходил он из древней аристократической семьи, принадлежавшей к роду… Перигоров.
Впрочем, это ровным счетом ничего не доказывает. К тому же кого только не называли в числе этого «Временного правительства»: и упомянутого Фуше, и маршала Ожеро, и Лазара Карно, и вице-адмирала Трюге, и сенаторов графа де Вольнэ с Домиником Жозефом Гара…
В конце 1812 года в Париже все только и говорили, что об уничтожении Великой армии Наполеона в снегах России. Рассказывали, что потеряно все: люди, лошади, орудия и имущество… Но вот оттуда вернулся ставший в 1811 году министром иностранных дел Юг Бернар Маре, герцог де Бассано.
— Видите, как все преувеличено, — с усмешкой сказал тогда Талейран императрице. — Вот Маре вернулся, а говорили, будто бы все имущество потеряно!
Бедняге Маре вообще часто доставалось от Талейрана. Вот, например, еще одна его шутка, ставшая хорошо известной в модных салонах. Однажды Талейран вдруг заявил, что знает человека еще более глупого, чем Маре.
— И кто же это? — переспросили его.
— Это герцог де Бассано.
Что же касается Наполеона, то подобных острот Талейрану было мало. Его ненависть шла гораздо дальше. Он всем тогда говорил «пророческие слова, леденящие сердца французов: наконец-то, вот оно — начало конца» [391] .
Конечно же негативные высказывания Талейрана доходили до Наполеона, и однажды он не выдержал и возмутился:
— Как вы осмеливаетесь появляться передо мной. Я вас хорошо знаю, знаю, на что вы способны. Вы предали все правительства и предадите еще тех, с кем вы сейчас делаете вид, что связаны. Но я не доставлю вам удовольствия выслуживаться перед ними за мой счет. Я накажу вас, как вы того заслуживаете.
391
357 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P. 284.
В ответ Талейран разыграл высшую степень удивления и попросил конкретизировать обвинения.
— Вашими обвинителями являются ваши письма. Вы мастер писать их, покрывая все густой завесой намеков и полунамеков. Но я умею разрывать ее. Вам не удастся меня обманывать.
После этих слов Наполеон повернулся к Талейрану спиной.
Подобные сцены имели место не раз и не два. Император даже грозил отправить Талейрана в ссылку. Но за этим, как правило, ничего не следовало. «Успокоить Наполеона было еще легче, чем разозлить» [392] .
392
358 Там же. P. 288.
Как ни странно, в те тяжелейшие для страны времена Наполеон стал серьезно задумываться над тем, чтобы вернуть портфель министра иностранных дел в руки Талейрана. Нам трудно понять это побуждение императора, но факт остается фактом: взрывной корсиканец «испытывал огромное доверие к дипломатической ловкости Талейрана и признавал его влияние на иностранные кабинеты» [393] .
Генерал Арман де Коленкур в «Мемуарах» подтверждает это. Он пишет о том, что к концу зимы 1812 года «император стал лучше обращаться с Талейраном. Он даже несколько раз беседовал с ним. Однажды вечером он задержал его у себя до очень позднего времени, что весьма обеспокоило мадам Бассано, которая видела в Талейране преемника своего мужа. Император, которому было известно ее беспокойство, а также и беспокойство, возбужденное этим у его министра, рассказал ему о предложении, которое он несколько дней назад сделал Талейрану (отправиться в Варшаву для руководства польскими делами во время его похода и для наблюдения за Веной и Германией; Талейран принял это поручение). Император добавил (впоследствии он мне это подтвердил), что Талейран сослужил бы ему прекрасную службу в Польше и даже в Курляндии через посредство матери своей племянницы, если бы кампания имела успех, на который он надеялся» [394] .
393
359 Там же. P. 290.
394
360 Коленку p.Мемуары. Поход Наполеона в Россию. С. 64.