Талисман гномов

Данилов Дмитрий

– Почему вы не заперли столь драгоценную для вас вещь под замок?

– Какой ещё замок? Единственный вход защищён заклятием, снаружи стоит охрана. Если кто-то вздумает продолбиться сквозь скальную породу - я буду первым, кто это услышит. Сюда и мышь не проскочит, - разъярился гном.

– Стоп, что вы сказали?
– я подскочил как ужаленный. Его фраза навела меня на одну идею.

– Сюда и мышь не проскочит, - повторил удивлённый гном.

Знал бы он, как сейчас ошибался.

– Я чувствую, что воздух здесь не затхлый. Время от времени откуда-то

дует сквозняк, - я закинул первую удочку.

– Разумеется, мы сделали здесь вентиляцию, - не без гордости произнёс гном.
– Иначе тут было бы сыро и многие вещи попортились.

– Я могу взглянуть на вентиляционное отверстие?
– попросил я, чувствуя, что хватаю удачу за хвост.

– Без проблем, - гном вновь потеребил себя за бороду.

Он показал мне отверстие, расположенное на противоположной от пустовавшей нише стороне. Из него действительно поступал свежий морской воздух, пахнувший солью.

Я присел на корточки и стал разглядывать чёрный провал с непритворным интересом. Неужели, я знаю разгадку?

– Дайте, пожалуйста, фонарик, - попросил я гнома.

Он снова что-то пробурчал, но всё же согласился. В конце концов, я ведь действую именно в его интересах, не так ли?

Оказывается, масляный фонарь, освещавший комнату, может опускаться на специальной веревочке почти до самого пола. Скудного освещения вполне хватало для того, чтобы мне удалось проверить свою теорию.

Я направил свет от фонаря на вентиляционное отверстие и обнаружил то, что рассчитывал найти: две короткие шерстинки белого цвета, зацепившиеся за зазубренные края плохо обработанного отверстия, и маленькие точки-отпечатки на пыльной поверхности вентиляционной шахты, оставленные коготками небольшого существа. Теперь я точно знал, кто тут побывал.

– Нам здесь больше нечего делать, - сообщил я.
– Давайте поднимемся наверх.

Глава 2

В которой я нахожу неожиданную улику

Я не стал говорить мастеру Тагу о своих догадках. Ему это не понравилось. Как же, деньги и большие заплачены, а тебя держат в неведении! Слово за слово, и в результате страсти так накалились, что я едва не остался без клиента, однако, гном, всё же сумел взять себя в руки.

– Хорошо, Гэбрил, - проворчал он.
– Теперь я знаю, почему у вас такое прозвище - Сухарь. Вы, на самом деле, очёнь чёрствый человек.

– Я тот человек, что пытается спасти вашу шкуру. Мне больше подойдёт прозвище Последняя Надежда.

– Или Облегчитель Карманов, - хмыкнул гном, намекая на взятую плату.

Я пожал плечами и оставил особняк, выдолбленный в скале, для того чтобы повстречаться с Трещоткой. Если кто-то и мог посоперничать с Гвенни по степени информированности - то только этот парень. Кроме того, после общения со сварливым гномом, я отчаянно нуждался в человеческом обществе.

Трещотка знал всё: начиная с расписания дилижансов и заканчивая тем, что сегодня подадут на обед нашему дражайшему монарху. При этом Трещотка, в отличие от Гвенни, обладал весьма ценным свойством - он продавал информацию, но никогда не спрашивал, как ей собираются воспользоваться.

Найти его можно было только в одном месте - на базарной площади, где у него имелась сапожная будка. Да-да, Трещотка был сапожником, однако настоящие деньги ему приносило совсем другое занятие. Для меня у него был открыт практически неограниченный кредит - дело в том, что мы росли в одном приюте, и я частенько спасал его от кулаков более старших и жестоких воспитанников. Потом он вырос в высокого нескладного малого с головой похожей на облетевший одуванчик, служившей вместилищем самых обширных сведений обо всём и вся.

Народу на базаре всегда было полно. Сегодняшний день не стал исключением. Мне пришлось пристроиться в хвост длиннющей очереди, передвигавшейся со скоростью контуженой улитки, иначе попасть на территорию торговых рядов не представлялось возможным. Сзади напирали, пихались локтями и наступали на пятки, я поневоле делал то же самое. До будки Трещотки я добрался помятым как постель новобрачных.

Краска на будке высохла и облепилась. Я испытал жгучее желание поковырять ногтем выступившие бугорки, но потом решил, что мастер Таг не одобрил бы траты высокооплачиваемого (из его кармана) времени на подобные пустяки.

Будка у Трещотки работала по принципу 'входите, люди добрые'. Я указательным пальцем отодвинул фанерный лист, заменявший дверь, и зашёл внутрь.

Трещотка сидел на табуретке, положенной на бок и ковырял шилом в подошве огромного башмака. На мой взгляд, обувь таких размеров должна принадлежать ограм, ни как ни меньше.

– Привет Сухарь! Значит ты уже всё, отстрелялся, или, может, того…, - в зубах сапожник держал иголку с ниткой, поэтому о смысле сказанной фразы можно было только догадываться, но я всё понял как надо.

– Привет Трещотка. Интересно, почему все принимают меня за дезертира? У меня настолько испуганный вид: бледное лицо, бегающие глазки и всё такое?

Трещотка выплюнул иголку и предложил мне другой табурет.

– Извини, я привык к тому, что ко мне редко приходят люди, не имеющие неприятностей с законом.

– Неприятностей у меня полно, но закон тут не при чём.

– Я слышал насчёт неприятностей, - кивнул Трещотка.
– Твоя остроухая на крючок ребятам Толстого Али подсела, скоро её подсекут.

– У тебя устаревшие новости, - заметил я, пытаясь устроиться на треклятом табурете как можно удобнее.
– В субботу мы с крючка снимемся, и, кстати, Лиринна - не остроухая, она эльфийка.

– Эльфийка, так эльфийка. Я ведь не со зла. Интересно, у них, эльфов, для нас тоже какое-нибудь прозвище придумано?

– Вряд ли. Мы недостойны. Для некоторых из этой братии мы слишком мелки, чтобы они соизволили придумать для нас прозвище.

– Я тоже так думаю, - глубокомысленно произнёс Трещотка. Иногда его тянуло на философию. На губах у него появилась самодовольная улыбка: