Талисман надежды
Шрифт:
— Спасибо.
Квартира Никоса была ультрамодной, роскошной, хотя и с минимумом мебели. Белый мраморный пол, светлые стены, черная кожаная мебель, серебряная фурнитура. Типичная квартира холостяка, совсем не подходящая для ребенка.
Китти вспомнилась детская во дворце, набитая книжками и игрушками, со старой, но очень удобной мебелью. Слезы подступили к ее глазам, когда она подумала об отце, который приходил каждый вечер почитать ей новую сказку. И почему-то она не могла представить себе Никоса в этой роли…
Показывая ей вычищенную до блеска современную кухню, Никос сказал:
— Позже я представлю
После кухни последовала элегантно обставленная столовая и три большие спальни, одну из которых, предположила Китти, можно будет превратить в детскую, когда родится ребенок.
Никос распахнул перед ней последнюю дверь, и Китти замерла на пороге. Это, без сомнения, была спальня Никоса. Она выходила окнами на Акрополь, который сейчас, когда за окнами было темно, сверкал золотыми огнями на фоне неба цвета индиго. И хотя вид отсюда открывался потрясающий, глаза Китти невольно устремились к кровати, занимающей большую часть спальни. Затем ее взгляд скользнул к зеркалу во всю высоту стены.
Сердце екнуло у нее в груди, когда Китти заметила ведерко с шампанским. Сколько женщин до нее приводил сюда Никос?
Заметив устремленный на себя взгляд Никоса, Китти снова немного запаниковала. Только бы Никос не думал о том, чтобы заняться любовью с ней!
— Твои вещи уже распакованы, — сказал Никос и подошел к двери в дальней стене.
Китти облегченно перевела дух и зашла за ним в гардеробную. Она, как и все в квартире Никоса, была впечатляющих размеров и заполнена дубовыми шкафами, туалетным столиком и большим диваном. За дверью в гардеробной была ванная.
Никос открыл дверцу шкафа и недоуменно нахмурился:
— Это что, все твои вещи? Или они прислали только часть?
— Это все вещи, — сдержанно сказала Китти. — Одежда меня никогда особенно не интересовала.
— Тогда самое время этим заинтересоваться. — Никос нетерпеливо перебрал вешалки. — Я понимаю, что ты еще горюешь по отцу, но, по-моему, столько черного — это уже перебор.
— Я ношу черное не поэтому, а потому, что этот цвет меня стройнит. — Китти сказала это не подумав и почувствовала, как лицо ей заливает румянец.
— Черное тебе не идет, — прямо сказал Никос. — Похоже, нам сначала придется тебе кое-что купить. Мне часто приходится встречаться с партнерами, и уже сейчас у меня полно приглашений от тех, кто жаждет познакомиться с моей женой. — Никос подошел к ней и взял ее за руку. — Хотя мне нравится то, что на тебе сейчас надето, — сказал Никос, вернувшись с ней в спальню и с одобрением глядя на ее костюм.
Почувствовав его руки на своих плечах, Китти вздрогнула.
— Это выбор Лиззи, — выдавила она из себя.
— Какая жалость, что твоя сестра не подбирала для тебя остальной гардероб! — рассмеялся Никос.
И снова Китти была захвачена врасплох неожиданным чувством зависти к сестре. До встречи с Никосом она никогда не завидовала Лиззи, которая помимо красоты обладала к тому же безукоризненным вкусом. Если бы сестра была на том балу, Никос вряд ли бы ее пропустил. И вряд ли бы тогда состоялась его встреча на пляже с официанткой Риной…
Никос снял с себя пиджак и стал расстегивать пуговицы рубашки. У Китти пересохли губы.
— Сегодня я хочу спать одна, —
Никос остановился и насмешливо поднял брови:
— Тебе лучше было бы на самом деле вздремнуть в вертолете, а не притворяться, что спишь.
И Китти вдруг взбунтовалась.
— Ты прав — я притворялась! — с вызовом заявила она. — И знаешь почему? Чтобы с тобой не разговаривать! И я не хочу с тобой спать — меня мутит от одной этой мысли!
Никос стиснул зубы, пытаясь совладать с обуявшим его гневом.
— Странно, а в часовне у меня создалось совсем другое впечатление, — нарочито спокойно сказал он. — Может, объяснишь, почему ты вдруг передумала?
Китти вспыхнула при упоминании о том, как она ответила ему на поцелуй в часовне. Тогда она еще не знала, где и с кем провел Никос эти недели…
— Когда я пошла переодеваться после свадьбы, я в коридоре встретила… э-э… друга семьи. — Она поморщилась, так как не могла представить Василиса Сарондакоса другом семьи — он не вызывал у нее никаких чувств, кроме отвращения. — И я кое-что о тебе узнала. — Китти помялась, а затем промямлила: — Например, что ты был беден и одно время у тебя даже были неприятности с законом. — В наступившей тишине, которая показалась Китти чуть ли не зловещей, она через силу продолжила: — Также мне стало известно, что, по слухам, ты стал состоятелен после того, как Лариса Петридис — богатая, но одинокая женщина, завещала тебе отцовскую компанию, так как ты был ее… любовником, — почти неслышно закончила она.
— Хотелось бы мне также знать, что это за друг, который тебе об этом рассказал? — почти мягко протянул Никос. Однако в его черных глазах горел такой неистовый огонь, что Китти невольно сделала шаг назад. — Мне очень интересно узнать имя этого друга, раз уж он так постарался.
Китти помедлила:
— Это друг Себастьяна — Василис Сарондакос.
Никос коротко хохотнул:
— Ты хочешь сказать, что он сын хорошего друга твоего отца. Именно поэтому Себастьян включил его в список гостей.
Да. И именно поэтому Китти никогда никому не говорила, что Василис ее чуть не изнасиловал.
— Но он прав или это только слухи? — срывающимся голосом спросила Китти..
— Я действительно родился в бедной семье, но никогда этого не скрывал и не стыдился, — пожал плечами Никос.
Казалось, он овладел собой, но Китти чувствовала исходящее от него напряжение. Незаметно для себя она отодвинулась от него еще на шаг и уперлась в кровать. Дальше отступать было некуда.
— Я вырос в трущобах. — Он усмехнулся. — После дворца ты вряд ли сможешь представить, в каких условиях я рос. Моя мать, хотя и была бедной и необразованной, работала дни и ночи напролет, чтобы я был хотя бы одет и иногда сыт. Ее родители отказались от нее, узнав про беременность. Мой отец — я его никогда не знал — соблазнил ее и бросил. — Лицо Никоса стало жестким. — Ты не представляешь себе, что значит быть голодным. Я бродил по улицам, как бездомный пес, и воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Постоянное недоедание укрепляло во мне решимость выбраться с этого дна. Но я не уверен, что мне удалось бы этого добиться, если бы однажды я не встретился с Ларисой Петридис. Вероятнее всего, я бы сейчас гнил в какой-нибудь тюрьме, так как одно время я действительно входил в уличную банду.