Талисман власти
Шрифт:
— Чего ждешь? — закричал Избор. — Дождешься… Кулаком их.
Уперев лук в землю, он спешно натягивал тетиву, скрипя от напряжения зубами.
Гаврила осмотрелся, прикидывая с чего начать.
Он встряхнул пальцами, и звук его силы ушел в небо, но ковры над головой двигались слишком быстро, и это усилие пропало даром.
— Целься лучше, — выругался Избор, натягивая тетиву — Луну сшибешь — всех задавит…
Те, кто сидел на коврах, ничего не поняли и ничего не ощутили, но звук насторожил их и ковры закружились быстрее. Два из них скользнули к крыше княжеского
— Берегись, сожгут! — закричало сразу несколько голосов, и Масленников снова пустил в ход свою силу. Гулкий удар еще раз расколол ночь на осколки.
От этого удара остроголовые увернулись, умудрившись как-то уронить ковер — на глазах Масленникова он просто упал на три-четыре сажени вниз, но его удар не пропал даром. Он задел крышу Голубевского терема. На счастье князя удар только скользнул по крыше, но даже этого хватило на то, что бы выбить из верхнего поверха десяток бревен и обрушить их вниз.
— Осторожнее, — заорал Исин, думая в первую очередь о княжне. — Людей покалечишь!
— А пусть не летают, где попадя, — со злорадной ухмылкой ответил Гаврила. На его глазах бревна рухнули на ковер и потащили его вниз. Через мгновение они вмяли и ковер и его седоков в землю.
— А то повадились сверху гадить, да ведь все не мимо, все прямо на голову норовят…
Он посмотрел на копошащуюся на земле кучу мяса и поломанных костей, и издевательски добавил.
— Да и откуда им там взяться-то, хорошим? Хорошие теперь по домам сидят.
Он повел кулаком следом за ковром и вновь ударил.
В этот раз Гаврила угодил прямо в ковер. На мгновение тот вздулся, словно парус, но материя не сдержала напора силы и звонко лопнула. В небе заорало, и с ковра вразнобой посыпались люди. До княжеского двора они долетели целыми, но земля приняла их не ласково… С мокрым хрустом остроголовые достигали земли и прощались на ней с жизнью…
— Еще! — крикнул Исин, указывая рукой на остроголовых, что уже бежали по крыше.
Шустро, словно тараканы враги разбежались по двору. Их было не много — с полтора десятка, но каждый знал, что должен делать. У них не было цели овладеть теремом. Они просто хотели совсем другого — получить талисман. У Избора мелькнула мысль, что если б тут никто не сопротивлялся, то, возможно, никто и не пострадал бы. Едва получив «Паучью лапку» в руки остроголовые уселись бы на свои ковры и брались восвояси, но к счастью для него и его товарищей княжеские дружинники этого не знали. Они видели врагов и защищали князя и родную землю от захватчиков.
Его ударило в спину, и не ощутив боли, он услышал знакомый хруст плоти и почувствовал на шее горячую кровь. Душу кольнуло холодом, и он еще не понимая что произошло, обернулся.
Из груди их недавнего пленника торчало короткое копье, а сам он удивлено ощупывал наконечник, с которого на землю лилась кровь. На лице его не было страха, только бесконечное удивление от того, что все это происходит именно с ним. Ноги его подогнулись, он попытался ухватиться за Гаврилово плечо, но не удержавшись, упал. Исин наклонился над ним,
— Судьба, видно ему сегодня. Не ты, так они… От судьбы, брат и на карачках не уползешь.
«Я ему нынче жизнь подарил, а они…» — подумал Исин. Окунув пальцы в теплую кровь, он провел по лицу несколько полосок, и медленно пошел к терему.
— Куда? — крикнул ему в след Гаврила. Одним глазом он следил за небом, другим — за сотником.
— Соберу их! — отозвался хазарин. — Скольких еще эти гады перебьют, пока они разберутся, что к чему…
Он вытащил меч.
— За Фофановских поквитаюсь…
Исин повернулся, что бы позвать Избора, но того уже не было рядом. Воевода бежал к воротам, озабоченный больше не тем, как избавиться от остроголовых, а о том, как вынести отсюда «Паучью лапку».
Все занялись делом — Исин спасал невесту, Избор — талисман, а Гаврила… Вскинув кулак, Масленников стал выцеливать новую жертву. В круглую дырку кулака попадали то звезды, то луна, то крыша терема и Гаврила медлил, стараясь ударить наверняка.
— Чего ждешь? — заревел Избор от ворот. — Жалеешь?
Жилы у него на шее надулись. Он в одиночку поднимал тяжеленный брус, что запирал ворота. Ноги скользили по земле, но запор потихоньку выходил из железных скоб. Гаврила, подстегнутый ревом, ударил и еще один ковер разлетелся на части.
— Где Исин?
Брус поддался, и страшно ухнув, Избор сбросил его с плеча.
— Руководит…
Хазарин и вправду уже чувствуя себя родственником князя собрал вокруг себя два десятка дружинников повел их на остроголовых. Они не успели пробежать и двух десятков шагов, как ветер погнал им навстречу облако дыма, что ползло из горшков. Исин даже не подумав о том, чем может оказаться этот дым, вбежал в него, но уже через мгновение отряд бойцов превратился в кучу стонущих и катающихся по земле людей. Словно обезумев, дружинники падали на землю, то ли от боли, то ли от ужаса, а навстречу им уже бежали трое остроголовых.
Эти-то знали, что к чему. В лунном свете их лица показались Гавриле плоскими, но присмотревшись, он разглядел, что лица врагов закрыты тряпками. Было ли то, что случилось с сотником колдовством или нет Гаврила не знал, но видел, что Исину, единственному из отряда оставшемуся на ногах сейчас придется плохо. Хазарин, ничего не видя слезящимися глазами, махал перед собой мечом, что бы хоть так отгородиться от смерти, а эти трое были уже в десяти шагах.
— Верни его, — крикнул Гаврила Избору, — а я местным помогу….
Оставив в покое небо и крышу, он одним ударом расшвырял набегавших на сотника остроголовых и повернулся, выцеливая живых.
Избор, задержав дыхание, пробежал сквозь дым. Ощущение было не из приятных — в глаза словно кошка вцепилась или словно под веки плеснули огнем, но слезы смыли боль и он увидел Исина.
— Сотник!
Избор ничего не видел, но голос узнал.
— Пореже маши, не ровен час зарубишь.
Кругом кипел бой, и хотя Исин послушно опустил меч, рука его еще дергалась. Веря воеводе, он не верил темноте в глазах. Воевода прикрикнул: