Талисман
Шрифт:
– Вот уж ирония судьбы! – с горечью заметил Брюс. – Такого доблестного и отважного воина казнят, а двуличный предатель вроде Комина будет преуспевать и процветать.
– Возможно, пришло и его время, – тихо сказал Линкс. Брюс сдвинул темные брови, обдумывая слова друга.
– Шотландцы никогда не признают английского правителя, а шотландская церковь – тем более. Пройдут годы, и снова кто-то займет место Уоллеса. Война будет продолжаться, пока Эдуард не умрет. А затем сын потеряет все, что завоевал отец, и вся наша борьба окажется напрасной. Я так устал от
– Если я подниму оружие против короля, – осторожно спросил Роберт, – ты пойдешь против меня?
Линкс покачал головой:
– Я вернусь в свои владения в Англию.
– А наместник?
– В последнее время он сильно сдал, здоровье его ухудшается. Думаю, что смогу уговорить его оставить свой пост и тоже вернуться в Англию.
Джори, все утро читавшая больному дяде, теперь спустилась вниз и присоединилась к мужчинам. Посмотрев на Роберта, женщина попыталась догадаться, принял ли он какое-либо решение, но его лицо было непроницаемым.
Брюс взял свои перчатки для верховой езды.
– К сожалению, я должен покинуть вас. Не проводишь ли меня, Джори?
– С удовольствием, милорд.
Роберт вывел коня и усадил любимую в седло. Они ехали молча, пока не добрались до густых зарослей, где спешились и бросились в объятия друг друга. Роберт целовал Джори, пока ее губы не вспухли, как от пчелиных укусов. Наконец она отстранилась.
– Ты говорил с де Бургом? В глазах Брюса застыла боль.
– Любимая, почему ты заставляешь меня делать это, если так сильно любишь меня?
– Разве не понятно? Я хочу, чтобы ты достиг своей цели! Позволь мне принести ради тебя эту жертву. Так ты видел де Бурга?
– Да, но я не касался этой темы… хотя и пригласил его в Лохмейбен.
Джори поднялась на цыпочки и снова поцеловала Роберта.
– Я так люблю тебя! Ты поступаешь правильно.
Он заключил ее в объятия и долго прижимал к своей груди. Затем достал письмо и протянул ей.
– Не передашь ли это Элизабет? Ее отец написал письмо с приглашением приехать в Лохмейбен.
Джори взяла письмо с лучезарной улыбкой и едва сдержала крик отчаяния.
Джейн убрала остывший кирпич, приложенный к ногам Джона де Уорена, заменила его горячим и отмерила изрядную дозу сиропа из вероники и дудника, которым всегда пользовалась для лечения кашля.
– Ты настоящий ангел милосердия, дорогая! Мне повезло, что я сейчас в Дамфрисе со своей семьей. Что бы стало со мной, если б я остался в Эдинбурге?
В комнату вошла Джори и произнесла то, о чем думала Джейн:
– Тебе не следует возвращаться туда, дядя. Всю жизнь ты служил королю, не жалея собственного здоровья. Настала пора уходить на покой. Пусть теперь кто-нибудь другой взвалит на себя эту обязанность.
– Моя милая Джори! Я недавно разговаривал с королем, и мы жаловались друг другу на то, что годы постоянно напоминают о себе. Полагаю, он в ближайшее время назначит совет для управления Шотландией. Одному человеку эта ноша не под силу.
– Какая чудесная новость, милорд! – обрадовалась Джейн. – А пока постарайтесь немного
Женщины вышли из комнаты.
– У меня есть письмо для Элизабет от ее отца. Не хочешь ли пойти со мной, чтобы отдать его?
Джейн с грустью посмотрела на подругу. Джори явно нуждалась в поддержке.
– Конечно же, пойду.
Элизабет была вне себя от счастья, когда Джори вручила ей письмо благородного Эдуарда де Бурга, графа Ольстера. Прочитав его, девушка радостно закружилась в танце.
– О, мой отец собирается гостить у Брюсов целую неделю и хочет, чтобы я присоединилась к нему! – распевала девушка на все лады.
Щеки ее разрумянились. Джори и Джейн понимающе переглянулись.
– Ой, мне понадобится новое платье! – спохватилась Элизабет.
– И не одно, – поддержала ее Джори. – Ты должна приобрести дюжину новых нарядов. Не забывай, что Роберт Брюс – самый завидный жених во всей Шотландии.
Лицо Элизабет стало пунцовым.
– Мне нужно рассказать обо всем Мэгги и Молли. Они так обрадуются! Джори, ты должна поехать в Лохмейбен вместе со мной!
– Что за глупости ты говоришь? Я уже научила тебя всему, что знаю сама. Разве я не сделала Джейн настоящей леди? Теперь твоя очередь, Элизабет. Пора тебе распустить лепестки и превратиться в яркий, пышный цветок.
Когда девушка убежала к своим служанкам, Джейн с восхищением взглянула на подругу.
– Какая ты благородная и бескорыстная, Джори! Я бы никогда не смогла так поступить.
– А теперь ты начинаешь говорить глупости. У кого я могла научиться всему этому, если не у тебя?
В Лондоне в большом зале Вестминстерского дворца состоялся суд над Уильямом Уоллесом. Ему предъявили нескончаемый список обвинений, и поскольку король объявил мятежника вне закона, ему не позволили защищать себя. Он был тут же признан виновным и приговорен к повешению и четвертованию. Рассказы очевидцев казни достигли Шотландии, и англичане и шотландцы были потрясены необыкновенной жестокостью наказания. Говорили, что сначала Уоллеса привязали к хвосту лошади и протащили через весь город, после чего на его шею накинули петлю и повесили, но затем полуживого сняли с эшафота. Ему отрезали гениталии, а потом выпустили внутренности и сожгли их на костре. Все это время Уоллес был еще жив.
Его голову выставили на шесте на лондонском мосту, правую ногу отослали в Берик, левую в Перт, правую руку в Ньюкасл, а левую в Стирлинг.
Когда жители Шотландии узнали о варварской казни, их ненависть к Эдуарду достигла апогея.
Семейства де Уоренов и Брюсов оказались в немилости у короля, и причиной тому, похоже, стало их возмущение его жестокостью. Вскоре Эдуард прислал официальное письмо об отставке Джона де Уорена с должности наместника Шотландии, в котором приказывал в ближайшее время дать отчет о состоянии казны. Вместо него король назначил четырех правителей, среди которых не было Роберта Брюса, самого знатного шотландского графа. Эдуард назначил нового шерифа Ланарка и потребовал от Брюса возвращения долгов, числившихся еще за его дедом.