Талисманы Шаннары
Шрифт:
Теперь, когда порождения Тьмы исчезли из городов Каллахорна, все больше и больше их обитателей проникались уверенностью, что захватчики-федераты должны последовать за бывшими союзниками и тоже убраться восвояси.
Падишар Крил почти сразу же начал строить планы мятежа, чтобы навсегда изгнать южан из Каллахорна. Он рассказал людям, помогавшим ему, что его родители раньше владели землями в Каллахорне. Федераты захватили их в плен, потом казнили, а он был отдан на воспитание своей тетке.
Морган Ли выполнил данное Стеффу обещание и отправился назад, в восточные края, чтобы присоединиться к Сопротивлению дворфов, сражающихся против Федерации. Мэтти Ро пошла вместе с ним, уже не сомневаясь, делает ли она правильный выбор, и не терзаясь призраком Оживляющей. Морган сказал ей, что хочет быть с ней рядом. Они намеревались отыскать бабушку Элизу и тетушку Джилт и остаться вместе с ними, пока дворфы вновь не обретут свободу.
А потом собирались вернуться в высокогорье, и Морган сказал, что покажет ей свою горную хижину, но Мэтти думала, что, возможно, он подразумевает нечто большее.
Рен Элессдил вернулась в Западную Землю как королева эльфов, памятуя о своей клятве увидеть, что эльфы возобновили старинную традицию странствовать по Четырем Землям в качестве целителей. Теперь, когда ее поддерживали Трисс, Тигр Тэй и даже Барсиммон Оридио, она считала, что Большой Совет не осмелится ей перечить. Ее целители выйдут из рядов Избранников. Отныне они станут хранителями не только Садов Жизни и Элькрис, но и всей земли. Может, сначала они и не будут поняты, но не отступят.
В конце концов, покой — не в природе эльфов.
Распри с федератами на некоторое время усилились, но потом утихли, когда южане начали оттягиваться назад, на свою родину. Без порождений Тьмы, подстрекающих Коалиционный Совет, и после поражения их армии в долине Ринн их воинственные устремления быстро угасли.
Восстания в Каллахорне привели к тому, что в конце концов федераты покинули захваченные ими земли.
Шло время, сменялись времена года.
Паранор — темное скопление башен, парапетов, стен и укреплений — стоял всю осень и зиму, никем не потревоженный, возвышаясь над окружавшими его тенистыми лесами на фоне Зубов Дракона. Путники снова и снова проходили мимо него, но ни один не осмелился войти в цитадель друидов. Большинство утверждало, что это заколдованное место, обиталище духов, гробница умерших душ и ушедших друидов.
А некоторые говорили, что по замку и вокруг него рыщет огромный болотный кот, черный, как ночь, громадный, с горящими огненными глазами. Кое-кто утверждал, будто болотный кот умеет говорить по-человечьи.
Внутри цитадели, никем не тревожимый, спал сном друидов Уолкер Бо. Хотя тело его отдыхало, дух часто странствовал по земле, с ветром долетая до самых дальних ее уголков. А в своих снах Уолкер грезил о событиях ушедших и грядущих, о том, что было, и о том, что будет. Он грезил о новом Великом Круге друидов, о собрании самых мудрых мужчин и женщин всех народов, об обмене знаниями, которые позволят Четырем Землям процветать. Он грезил о мире.
Его грезы тянулись дольше, чем любое путешествие, которое он предпринимал в образе духа, ибо тому, что мог он вообразить, не было предела.
Снова и снова к нему приходил Алланон. Теперь он был уже совсем белый, черная тень стала призраком, слабым силуэтом в солнечном свете. Он говорил с Уолкером, но слова его облекались более в чувства, нежели в мысли. Он все дальше и дальше ускользал из мира света и материи в загробный, потусторонний мир. Он был вполне доволен тем, что оставлял: казалось, наконец-то он обрел упокоение.
А временами, когда на сердце у Уолкера было легко и мысли его пребывали в покое, его навещал и Коглин. Старик подходил поближе к нему, тело его представляло собой сложную комбинацию узлов и палок, лохматые волосы торчали во все стороны, черты лица были острыми, а глаза — проницательными. Он улыбался и ласково кивал. «Да, Уолкер, — говорил он. — Ты справился».