Талларн: Броненосец
Шрифт:
Она моргнула. Холод внутри «Покорителя» вновь побеспокоил её.
— Ты на пути к ошибке, Иаео, — сказала она сама себе.
После этого она долго сидела тихо и неподвижно, просто глядя в пространство перед собой и отсчитывая секунды.
В конце концов, вероятность того, что эскадрон всё ещё разыскивает «Покорителя» 681 свелась к ничтожным значениям.
Время пришло.
Она выпрямилась и протянула руку над телом командира танка, включая средства коммуникации машины. Заранее приготовленный сигнал отправился в эфир. Это была аварийная передача на широком диапазоне частот. Дюжины подобных сигналов заполняли эфир над Талларном, предсмертные хрипы боевых машин, лишившихся
Сигнал начал долбиться в мёртвую атмосферу планеты, Иаео сидела и ждала, пока Железные Воины не услышат её сигнал. Она разместила «Покорителя» 681 на краю зоны патрулирования южных подходов к «Незримому лабиринту». Где-то внутри базы Железных Воинов сигнал будет услышан, и на поверхность отправится спец. техника, чтобы утащить мёртвый танк под землю. Как только она окажется внутри «Незримого лабиринта», можно будет начинать следующую фазу плана.
Она свернулась калачиком, глядя на мигающую лампочку передатчика. Она подумала было начать внутренний диалог снова, но решила не делать этого. Завывающий ветер барабанил по корпусу танка снаружи. Спустя мгновенье ей почудилось, что звук превратился в голос, скребущийся из глубин её памяти.
«Ты на пути к ошибке, Иаео», — говорил он.
Часть два
Пилигримы
Предисловие шестой главы
Талларн менялся. Неровная линия рассвета пересекла планету. На поверхности свет становился ярче, растворяясь в тумане, отчего воздух наполнялся грязным блеском. Если какой-нибудь наблюдатель на орбите посмотрел бы на Талларн под правильным углом, то новый день предстал бы перед ним как светящийся шнур, затянутый на поверхности планеты. Со времён вирусной бомбардировки так начинался каждый день, и, казалось, так теперь будет всегда. Кроме того, то тут, то там, свет отыскивал новые бреши в саване Талларна.
Местами туман стал менее плотным, и земля начала высыхать, чёрная жижа запекалась в сухую корку под солнцем. Ландшафт разбавляли разбросанные усохшие пруды слизи. Местами твёрдая корка таила под собой глубокие клоаки, наполненные чёрной жижей. Боевые машины гибли в подобных колодцах, их вес проламывал корку и увлекал их вниз, в пустоту. Башни и дула некоторых из них торчали из земли, подобно рукам покойников, тянущихся к воздуху.
В этих высушенных районах пыль начала заменять собой туман. Ветры носились по равнинам, подхватывая верхний слой земли и разнося его по воздуху. Экипажи танков научились распознавать песчаные бури по сухим гремящим звукам на внешней обшивке корпуса. «Голоса мертвецов» прозвали они это явление.
Через шесть дней после провала третьей атаки на «Незримый лабиринт», на равнинах Хедив шторм уничтожил первый эскадрон машин. Их обломки были обнаружены случайно три недели спустя. Разряд молнии ударил в их корпусы, отчего системы танков вышли из строя, а боезапас — сдетонировал. Затем ветер ободрал с мёртвых машин проржавленную краску и копоть.
На краях высохших регионов клубился туман. Он всё ещё покрывал большую часть Талларна, но тоже менялся. Огонь битв и столпы энергии корабельных орудий взбаламутили его, в тумане начали образовываться собственные течения, закручивавшихся вокруг морей и покрытых шлаком гор. Наполненный сажей и осадком от применения мощного и ужасающего оружия, он порождал бури, накрывавшие чёрными ливнями разлагающиеся руины городов.
Выжившие уроженцы Талларна тоже чувствовали перемены.
«Ад наверху» умирает, говорили они. На месте старой убийственной трясины рождалась новая земля, отцом которой была война, а матерью — яд. И это был голодный ребёнок, напоённый злобой и охочий до их жизней. Как и во многом другом, касавшемся битвы, талларнцы обратились к своему древнему языку, чтобы дать имя изменившемуся облику Талларна. Ему дали имя «Ятан» — «земля потерянных пилигримов».
6
Товарищи
Чёрное Око
Наблюдатель
— Ориго, — осторожно произнёс Корд. Голова его плыла, находясь где-то на границе между изнеможением и галлюцинациями. — Ориго? — сказал он вновь, проверяя, что вокс настроен на канал переговоров с машиной разведки.
— Да, сэр, — отозвался Ориго сухим, страдающим от жажды голосом. Корд облизал губы, на языке было сухо.
Они потеряли контакт с целью три дня назад. Железные Воины просто испарились, только что скауты докладывали, что видят противника, а уже в следующую секунду по воксу раздались удивлённые возгласы. В конечном итоге, тупое смирение наполнило Корда, подобно ледяной воде. Экран ауспика показывал лишь статику, словно сам воздух превратился во всё искажающую метель.
Они ещё двенадцать часов после потери преследуемых двигались в прежнем направлении. Никто не разговаривал, не считая уточнений курса и проверок статусов. Корд сохранял молчание, несмотря на инстинктивное желание запросить обновленные доклады. Четыре часа они находились в полном безмолвии, по истечении которых Корд отдал приказ сохранять направление и скорость. Никто не произнёс ни слова за исключением кратких подтверждений получения приказа. Это было две недели назад, две недели движения вперёд, посасывания рециркулированной воды и нутри-пасты из трубок внутри костюма. За всё это время они не заметили ничего, ни силуэта машины, ни скрипов кода в завываниях ветра. Поначалу он мог расслышать напряжение в голосах, передаваемых воксом. Затем они стали безразличными, сливаясь с туманом за бортом. Даже Саша и остальной его экипаж погрузились в молчание. Он не мог сказать, что винит их. Он не был уверен в том, что и сам чувствует себя живым.
— Вы что-то хотели, полковник? — спросил Ориго.
Корд выдохнул. Он не понимал до конца, зачем он начал это.
— Что мне делать, Ориго? — слова вырвались прежде, чем он успел сдержать их. Они повисли в последовавшей молчаливой паузе.
«Голос как у слабака, — подумал он. — Слабый, сломанный, надтреснутый».
— При всём уважении, сэр, это никак не укладывается в понятие о командной цепи.
Корд почти рассмеялся. У него кружилась голова.
— Мы же не найдём их снова, не так ли Ориго? Призрак, за которым я гонялся, исчез, так ведь?
— Если мы сейчас находимся на равнинах к югу от Куссанка, то можем проехать ещё двести километров, приплюсовав их к тем двумстам, что уже прошли, и тогда достигнем его края. Они могут быть в любой точке этой площади, или вообще где угодно, — Ориго не стал добавлять выводы к изложенным фактам. В этом не было нужды.
Корд переключил вокс на режим передачи, но ничего не сказал. После нескольких секунд шипения он отпустил кнопку передачи. Он закрыл глаза, оставив канал вокса открытым. Он начал отмечать жару и шум в машине, тёплую липкость пота на застежках костюма, запинающийся перестук крутящихся траков, то, как Саша меняла положение тела каждые несколько минут, пытаясь устроиться поудобнее. Словно его разум и чувства пытались заменить чем-то мысль, продолжавшую стучать у него внутри.